РАЗМЫШЛЯЯ О ПРОЧИТАННОМ

К.А.Хачатуров

Из России с любовью

О книге "Женя Думнова. Любовь во времена "холодной войны" и воспоминания о ее героине

Изданную в Монтевидео местным журналистом Серхио Исраэлем книгу (Sergio Israel. Yenia Dumnova. Un amor en la guerra fria. Montevideo, Ediciones Trilсe, 2004, 126 p.) предворяет анонс: утром 6 июня 2000 г. Монтевидео потрясла трагическая весть. Женя Думнова, известная художница и театральный сценарист, застрелила из револьвера "Таурус" 38 калибра своего мужа, мучительно страдавшего от неизлечимого недуга, а потом покончила с собой, предварительно известив об этом полицию.

Читателю предлагается не столько рецензия, сколько статья. Я познакомился с Женей - так ласково-почтительно называли Евгению Васильевну вплоть до ее старости знакомые - очень давно и поддерживал с ней отношения не одно десятилетие. Была она одной из самых замечательных женщин, которых я когда-либо знал. И уж во всяком случае самая неординарная.

60 лет назад в Москве случилось не замеченное многими событие. Студентка Женя Думнова сочеталась браком с секретарем уругвайской дипломатической миссии Марио Хаунареной.

Уругвай - первое государство Южной Америки, установившее с СССР дипотношения, причем с опережением США на семь лет; одна из трех латиноамериканских стран, имевших в Москве в конце войны официальное представительство. В конце 1935 г. редкий для демократического Уругвая диктатор - Габриэль Тера разорвал дипломатические отношения с СССР, которые были восстановлены в июле 1943 г. В качестве жеста доброй воли с уругвайской стороны первым посланником после длительного перерыва был назначен не карьерный дипломат, а известный интеллектуал и главное - основатель Социалистической партии и ее генеральный секретарь Эмилио Фругони. Позднее своему единственному подчиненному, не считая техперсонала, и единомышленнику - первому секретарю миссии Марио Хаунарене посланник диктовал не только депеши, но и труд о демократическом социализме. Он издаст две книги о СССР, в которых рисует привлекательный образ страны, но критикует власти за отсутствие демократических свобод.

В ноябре 1945 г. Женя покинула Москву - она вновь сможет побывать здесь только через 12 лет - и прибыла в "страну жирных коров", как называли Уругвай, разбогатевший на поставках в годы войны. В "американской Швейцарии" тогда соблюдались не только демократические права, но и соцально-экономические.

Первое, что сделала Женя - вступила в Социалистическую партию (позднее, по мере радикализации взглядов, выйдет из нее вместе с мужем) и записалась в художественную школу по классу рисунка. Быстро овладела испанским языком, причем в совершенстве. В Москве примерную студентку отчислили из Полиграфического института "за связь с иностранцем". В Монтевидео Жене разрешили в порядке исключения (документов об окончании школы, колледжа и вообще какого-либо учебного заведения у нее не было) обучение в Национальном университете, где она изучала историю на факультете гуманитарных наук.

В самой просвещенной латиноамериканской стране Женя ярко выделялась в среде творческой интеллигенции своими разносторонними дарованиями. Ее графика, карикатуры регулярно публиковались в самой "качественной" в Южной Америке независимой еженедельной газете "Марча", в левой прессе, экспонировались на выставках. Она иллюстрировала книги, сама писала яркие книги и статьи.

Имя Жени связано с популярным тогда в Уругвае независимым театром "Эль Гальпон". Она - сценарист, постановщик, декоратор, костюмер. Дебют - помощник режиссера в постановке чеховской пьесы "Дядя Ваня". В честь 60-летия Октябрьской революции на футбольном стадионе "Пеньяроль" по сценарию Думновой поставлен масштабный спектакль "Десять дней, которые потрясли мир".

Такой мне запомнилась Женя вскоре после приезда в Уругвай - стройная, высокая, светловолосая, привлекательная зеленоглазая женщина, очарования ей добавляла и легкая картавость. Она удивляла собеседников эрудицией. Порывистая, эмоциональная, решительная, находчивая, остроумная. По утверждению С.Исраэля, умела нравиться мужчинам, наиболее пылким и привлекательным поклонникам отвечала взаимностью. Беззаветно влюбленный в нее муж - добрый малый - главный парламентский стенограф и переводчик в ООН, был тенью своей жены. Чудаковат, хотя бы потому, что в самой "мясоедной" в мире стране был вегетарианцем.

На всю жизнь Женя сохранила ностальгическую привязанность к отчему дому в подмосковной Тарасовке, принадлежавшему известным предпринимателям и меценатам Бахрушиным. Женя - прямой потомок по материнской линии этой замечательной семьи, по отцовской - известных книгоиздателей Думновых. Рано потеряла отца, ее и младшую сестру вырастила дожившая до глубокой старости мать-фельдшер. Женя получила хорошее домашнее образование и воспитание, училась и в сельской школе.

В годы, когда браки с иностранцами были крайне редкими, Женя - единственная совгражданка с ПМЖ в Уругвае. На нее косились и правые, и коммунисты. Поистине чужая среди своих, своя среди чужих. После издания ее книги, посвященной перестройке, Женя с иронической гордостью писала мне: "Во те раз! Даже Арисменди (многолетний руководитель местной компартии. - К.Х.) меня похвалил".

В книге "Контрапункт воспоминаний" Женя признавалась: "В Уругвае я должна была постоянно следить за собой. Всегда отлично выглядеть и пристойно одеваться, хорошо готовить, скрывать негодование, слушая гадости о моей стране и ее народе, никогда не повышать голос и не выходить из себя". Она осудила вторжение советских войск в Чехословакию и одобрила нашу акцию в Афганистане. Боготворила Горбачева и ненавидела Ельцина. Ее последнее - в 1994 г. - посещение Москвы со всеми "прелестями" шоковой терапии.

В годы "холодной войны" ей трудно было найти хорошо оплачиваемую работу. "Когда она сообщала о своем советском происхождении, перед ней тут же захлопывались двери", - замечает С.Исраэль (с. 58). Правдоискательница словно специально нарывалась на неприятности. Как опытного стенографа Марио Хаунарену регулярно приглашали по контракту на сессии Генассамблеи ООН и других международных организаций. Мужа неизменно сопровождала Женя. Как-то в одной из библиотек Нью-Йорка она раскопала документы с негативной оценкой политики США и опубликовала в Уругвае соответствующую статью. Тут же последовали репресалии. Марио многие годы не допускали на сессии Генассамблеи ООН, в его ооновском личном деле появилось уведомление: "Прежде чем заключить с ним контракт, проконсультируйтесь с мистером Коксом" (с. 59). ФБР провело расследование и с пристрастием допросило проживавшего в нью-йоркском Бруклине одного из бахрушинских дядюшек Жени.

Но Жене - все нипочем. Она бравирует своими независимостью и бесстрашием. Политические симпатии и антипатии четы Хаунарена однозначны. Ее сестра Наталья Васильевна Сугак, проживающая в Мытищах, рассказала мне, что в одном из писем Женя убежденно утверждала: нет ничего хуже капитализма... Золотое время "жирных коров" уже давно кануло в Лету. Она признавалась: "Я никогда не ощущала принадлежности к какой-либо политической партии, я - просто боец, вольный стрелок" (с. 100).

Лучшие друзья Жени - "тупамарос". Эти городские партизаны экспроприировали банки, похищали послов, брали других заметных заложников, создавали подпольные "народные тюрьмы", невольно подталкивая уругвайскую военщину к путчу.

Дом семьи Хаунарена - одна из наиболее надежных явочных квартир для "тупамарос". Женя под кличкой "Маргарита" вела опасную игру: "прослушку" военных и полицейских патрулей, помощь в подготовке кратких радиопередач. Тем временем Марио доставлял из США радиооборудование. Не менее пяти радиопередач транслировались из квартиры Жени. Она распространяла газеты, по ночам расклеивала листовки, прятала подпольщиков. Один из них прожил в квартире Жени и Марио три месяца. Жил у них и знаменитый французский кинорежиссер Коста-Гаврас, снимавший фильм "Осадное положение" с участием Ива Монтана в роли похищенного, а потом убитого "тупамарос" советника уругвайской тайной полиции Дэна Митрионе - факт достоверный. Фильм снимали уже в Чили эпохи Альенде - Уругвай находился накануне правого государственного переворота.

Опасаясь ареста и бросив все нажитое, Женя и Марио бегут в Чили, в Уругвай они вернутся только через десять лет после падения диктатуры. Тогда Коста-Гаврас подарит семье Хаунарена принесшие им затем значительную прибыль права на прокат фильма "Осадное положение". Имя Жени занесено в изданное военным режимом пособие для полиции "Подрывная деятельность".

В Сантьяго как истая почитательница Альенде Женя развертывает кипучую деятельность. Пишет и рисует для левой прессы. Продолжает давнее подвижничество - преподает русский язык. Ее ученики: и секретарь СЕПАЛ, будущий министр иностранных дел Уругвая и многолетний президент Межамериканского банка развития Энрике Иглесиас, и нынешний президент Чили Рикардо Лагос с женой, а тогда - проректор Национального университета, готовившийся к поездке в Москву в качестве посла, и малограмотные рабочие-металлурги, жаждавшие овладеть русским языком. В это время Марио - в Женеве. Там он совмещает работу с выпуском и распространением бюллетеня о положении в Уругвае, масштабных репрессиях, всемирной кампании солидарности с этой страной, политзаключенных и их палачах.

В день путча 11 сентября 1973 г. в дом Жени, где укрылся разыскивавшийся полицией активный сторонник Альенде, нагрянул военный патруль. Его начальник по навету соседей кричит: "Где эта русская? Ее надо расстрелять!". Все кончается тривиальным грабежом. Купленный семьей Хаунарена дом конфискуется по подписанному самим Пиночетом декрету, в котором "Евгения Думнова, по национальности русская", обвиняется в принадлежности к "марксистской организации". Женя получает политическое убежище в одном из посольств, а затем друзья из Экономической комиссии ООН для Латинской Америки помогают ей выехать в Женеву к Марио.

После трагической гибели Жени и Марио сенат Уругвая единогласно принял резолюцию, в которой есть такие слова: "Их жизнь была многогранной. Они уехали в изгнание во время диктатуры и из Женевы, где временно поселились, содействовали борьбе тех, кто в Уругвае старался восстановить демократию. ...Активно оказывали всяческую помощь в предоставлении убежища всем, кто в нем нуждался". В целях обнародования их творческого наследия в Монтевидео учреждено "Общество друзей Марио Хаунарены и Жени Думновой".

Остается один вопрос: каким образом Жене удалось уехать за океан, сохранив при этом советское гражданство? Факт по меркам сталинского времени почти невероятный.

Женя неожиданно легко получила загранпаспорт, но вскоре последовал самый каверзный инцидент, связанный с выездом советской гражданки за рубеж. Через месяц ее приглашают в ОВИР "для оформления документов, связанных с выездом за границу". Не подозревавшая подвоха Женя передала сотруднику ОВИР сокровенный паспорт, а тот его - цап-царап и быстренько упрятал в сейф: "Ошибочка вышла, потому либо разводитесь с мужем, либо ходатайствуйте о лишении вас советского гражданства". Между тем по законам Уругвая его подданные, вступившие в брак с иностранцем, не приобретали гражданства этой страны. Женя легко могла бы оказаться таким лицом без гражданства. Она потребовала вернуть ее загранпаспорт. Хлопотать начал посол Эмилио Фругони. Потянулись месяцы.

Как же разрешился конфликт? В воспоминаниях Жени этому посвящен абзац. Что касается ее биографа, то он оптимистично замечает: "Когда молодожены окончательно отчаялись, свершилось чудо - одно из многих ходатайств дало результат, и Жене вернули советский паспорт. Так никто никогда не узнал причину разрешения конфликта, возможно, сыграло роль положение Уругвая в мировом сообществе" (с. 43).

Уругвайцам свойственно переоценивать роль их маленькой страны в большом мире. Не избежал искуса и С.Исраэль. Дело, однако, обстояло иначе. Об этом рассказывают полученные автором в историко-дипломатическом департаменте российского МИД материалы - 42 листа рассекреченного "выездного дела". Оно - в жанре триллера - показывает, как, какими методами, с участием какого круга лиц были задействованы рычаги самой тогда мощной в мире государственной машины против рядовой советской студентки.

В "дело" Жени были втянуты одни из самых влиятельных лиц СССР. Вначале - бюрократическая канитель: 30 марта 1945 г. заведующий латиноамериканским отделом наркомата иностранных дел (НКИД) Константин Михайлов направил заместителю В.Молотова, бывшему прокурору СССР и "режиссеру" судебных процессов конца 30-х годов против главных "врагов народа" Андрею Вышинскому "справку о "русской жене секретаря Уругвайской Миссии, получившей визу", следующего содержания: "Секретарь Уругвайской Миссии Марио Хуанарено (в написании фамилии две ошибки. - К.Х.) женился осенью 1944 года на сов. гражданке Думновой Евгении. В октябре пр. г. Хуанарено обратился в Консульский отдел НКИД и позже в Отдел Латино-Аме-риканских стран с просьбой выдать его жене, в связи с его предстоящим отъездом из СССР, загранпаспорт. Хуанарено и его жена были направлены в ОВИР Гл. Управления Милиции.

Начальник ОВИРа /тов. Емельянов/, получив положительное заключение НКГБ, выдал загранпаспорт Думновой Евгении".

Может показаться, что выезду Жени предшествовал разыгранный спектакль с участием классических персонажей - злого и доброго следователей. Выдают загранпаспорт, потом его отнимают, мышеловка захлопывается, и еще вчера бесплатный сыр надо отработать. Однако на этот счет нет никаких данных, а будь они, то "делом" Жени не занялись бы сильные мира сего. На учредительной конференции ООН министр иностранных дел Уругвая обращается к своему коллеге Вячеславу Молотову. Ему же он посылает из Нью-Йорка 6 июля 1945 г. такую телеграмму: "Вспоминая о нашей любезной встрече в Сан-Франциско, позвольте просить о Вашем ценном влиянии в деле оказания содействия моему соотечественнику господину Хаунарена, сотруднику Уругвайской Миссии в Москве, который мог бы без затруднений исполнить свое желание возвратиться в Монтевидео с женой советского гражданства". С телеграммой Молотов ознакомил Вышинского и заместителя главы НКИД, кадрового чекиста, посла в Германии на момент начала войны Владимира Деканозова, расстрелянного по делу Берии в 1953 г.

Проходят три дня, и из Монтевидео в Москву поступает неординарная телеграмма. Президиум парламента страны с самыми устойчивыми в южной части Нового Света демократическими традициями извещает советскую сторону о срочном отзыве первого секретаря миссии. Парламентская номенклатура любого государства - только персона посла. Уведомление понадобилось лишь для просьбы разрешить выезд Жене, ибо, по резонному разумению вольнолюбивых парламентариев, "совершенно естественно, что господин Хаунарена не в состоянии уехать в Уругвай без своей жены". В НКИД посчитали телеграмму столь срочной, что ее перевод на русский язык был сделан на телеграфном бланке от руки и так представлен Молотову, Вышинскому, Деканозову и еще одному заместителю наркома иностранных дел Соломону Лозовскому, вскоре расстрелянному по сфабрикованному делу "Еврейского антифашистского комитета".

Здравый смысл подсказывает советскому руководству разрешить выезд Жени Думновой с сохранением ее паспорта. Лозовский представляет Молотову проект телеграммы на имя его уругвайского коллеги. Она гласит, что "все необходимые разъяснения относительно выезда из СССР г-на Хуанарена и его супруги Народный Комиссариат Иностранных Дел СССР уже имел возможность дать Миссии Уругвая в Москве". С маловразумительной депешей Вышинский не ознакомлен, и через 12 дней Молотов ему предписывает: "Прошу разобраться". Андрей Януарьевич умел разбираться и не в таких хитросплетениях. Его заключение таково: "Т. Молотову В.М. Считаю возможным дать визу на выезд из СССР жене Ху-анарены. Прошу В. указаний". Дабы сохранить лицо, разрешение на выезд заменяется выдачей визы.

Проходит месяц, и Молотов дает согласие, затем Лозовский извещает наркома госбезопасности генерала Всеволода Меркулова и одного из заместителей наркома внутренних дел: "НКИД СССР, идя навстречу просьбе уругвайского правительства, считает возможным разрешить выезд из СССР жене секретаря Уругвайской Миссии советской гражданке Хуанарена Евгении и не настаивать на необходимости выхода ее из советского гражданства.

В связи с этим прошу дать указание о выдаче упомянутой Хуанарена Евгении советского загранпаспорта с наложением на него выездной визы". Более поспешно "расхлебывают всю эту кашу" явно "заварившие" ее органы безопасности. Уругвайской стороне сразу же сообщают о положительном разрешении конфликта.

Пройдет немного времени, и будет принят действовавший до 1956 г. драконовский закон о запрете советским гражданам вступать в брак с иностранцами. Но тогда молодая женщина выиграла в борьбе с "запретительным" аппаратом тоталитарного режима.

В давно минувшие годы в уругвайской прессе муссировалась версия о принадлежности Жени к КГБ, включая якобы организованное ее "знакомство" с Марио в вагоне московского метрополитена. И уж совсем фантастична басня о ней как некоем двойнике советской разведчицы, известной под именем Патриа, которая создала в Монтевидео после войны активно действовавшую в регионе резидентуру. Годы спустя выяснилось, что речь шла о сотруднице советской внешней разведки, уроженке Испании Африке де лас Эрас.

Шпионская версия в отношении Жени, при всей ее внешней привлекательности, не выдерживает критики. Самое весомое опровержение - натура героини книги Серхио Исраэля, круг ее интересов и ее друзей, весь ее трудный жизненный путь. Талантливая русская женщина прожила вдалеке от родины достойную жизнь, вопреки нравам и обычаям трудных времен найдя в себе силы реализовать личный выбор.