ДИСКУССИИ, ОБСУЖДЕНИЯ

Восходящие страны-гиганты на мировой сцене XXI века

(Окончание. Начало см.: Латинская Америка, 2005, № 5, 6.)

В.П.СУДАРЕВ, д-р полит. наук, заместитель директора Института Латинской Америки РАН

Тема эта не нова. В последние годы серьезные исследования по ней были проведены в ряде зарубежных центров. Так, в Центре Вудро Вильсона (Вашингтон) несколько лет назад была представлена весьма интересная работа под интригующим названием "Дороги власти. Стратегия промежуточных государств". Правда, в качестве case-studies были взяты не совсем "наши" ВСГ, а Канада, Мексика, Бразилия и Индия. Это, кстати, заставляет лишний раз задуматься о судьбах не только означенных в докладе гигантов, но и таких стран, как Австралия или Канада.

Рассматривая перспективы взаимодействия стран-гигантов, есть опасность впасть в методологическую ловушку в том смысле, что раз у них схожие весовые категории, то и по жизни они, как говорится, должны идти вместе. Сам грешен, в 90-е годы неоднократно отмечал, что выравнивание весовых категорий между Россией и южноамериканскими гигантами объективно расширяет возможности взаимодействия. К сожалению, на практике этот тезис так и не подтвердился, о чем свидетельствует отсутствие какого-либо качественного прорыва в российско-бразильских отношениях в прошлом десятилетии, несмотря на создание в 1997 г. "Большой комиссии" и подписание соглашения о стратегическом партнерстве.

По-видимому, в рамках выстраивания каких-то общих трендов внешнеполитического взаимодействия стран-гиганов не следует ограничиваться сопоставлением лишь ВВП, военно-технического потенциала и т.д. Наверное, большее внимание следует уделять исторически сформировавшейся самоидентификации этих государств, их внешнеполитической идеологии, опирающихся на глубинные пласты культуры.

Тем не менее, поведенческие характеристики у них порой весьма схожи. Очевидно, что эта группа стран - главные поборники принципа многосторонности в мировой политике. И дело здесь отнюдь не в том, что это свойственно политической культуре правящих элит. "Демократическая составляющая" там как раз очень слаба и создает им немало проблем в современных международных отношениях. Просто, за исключением Китая, ни одна из них не в состоянии проводить эффективную одностороннюю политику, и в этом Россия, Индия, ЮАР отчетливо убедились в 90-е годы. А вот сгруппировавшись и действуя через международные институты, они могут представлять собой реальную силу.

И, как уже отмечалось, признаки этих новых геометрических конструкций просматриваются и даже институционализируются, как, например, в случае с треугольником Бразилия - ЮАР - Индия.

Вообще именно при Луле в Бразилии идея "пула великих развивающихся стран" Бразилии, России, Индии и Китая была возведена в ранг одного из приоритетных внешнеполитических задач. Даже понятие особое появилось: страны БРИК. И со всеми этими государствами у Бразилии, как мы видим, выстраиваются оси стратегического партнерства, за исключением, как мы уже отмечали, России. Но это отдельная тема, это вопрос политической воли на самом высоком уровне (наш МИД тут не причем, он делает, что может). Видимо, в Кремле к идеям Лулы отнеслись достаточно прохладно, что, собственно, и подтвердил, прямо скажем, не очень удачный визит В.В.Путина в Бразилию в октябре 2004 г. Будем надеяться, что-то сдвинется после ответного визита Лулы де Силва в Москву этой осенью. Во всяком случае, сейчас на структуру внешней торговли этих двух ВСГ больно смотреть. Это структура внешней торговли двух стран "третьего мира".

В принципе основа любых геополитических конструкций - это не только общее позиционирование по международным вопросам, совпадение позиций и т.д. Важнейший фактор - экономическая взаимодополняемость, причем не потенциальная, а реализуемая на практике. Именно она делает конструкцию устойчивой. И здесь, конечно, впечатляющий рывок в Западное полушарие совершили в последние годы Китай и Индия, причем четко ориентированные на геополитическую конструкцию, которую выстраивает вокруг себя Бразилия.

Речь идет о своеобразной оси Каракас - Бразилиа - Буэнос-Айрес. Эта тройка в последние годы не просто продемонстрировала политическую мускулатуру. Вашингтон вообще после распада биполярной системы отвык, чтобы с ним разговаривали в таком тоне, как позволила себе эта тройка на совещаниях в Майями и Буэнос-Айресе в 2003-2004 гг. Она по существу навязала решения, исключившие подписание АЛКА к 2005 г.

Южноамериканские гиганты весьма взаимодополняемы (Венесуэла, конечно, в иной весовой категории, но она - 5-й в мире производитель нефти) и эта взаимодополняемость в последние годы реализуется весьма успешно и в рамках Меркосур, и на двусторонней основе.

И именно на эту группу сделал особый упор Китай.

Китайская экономика буквально пожирает энергоресурсы и продовольствие во все бoльших масштабах. Кроме нефти (хотя и это вопрос времени) Китай по основным показателям потребления уже опередил США. Аргентина и Бразилия с их развитым агробизнесом будут во все бoльших масштабах "кормить" Китай, обеспечивать его сырьем, а Венесуэла -энергоресурсами, что она уже и начала делать.

Выступая в Национальном Конгрессе Бразилии 11 ноября 2004 г., Ху Цзиньтао обещал вложить в Латинскую Америку 100 млрд долл. в ближайшие десять лет. Это может существенно повлиять на положение в регионе, причем с не совсем понятными пока долгосрочными последствиями. Но с большой долей уверенности можно предположить, что это внесет существенные коррективы в его развитие, в частности в области физической интеграции, приведет к формированию гигантских трансокеанских коридоров и в целом развернет его в ближайшие десятилетия к АТЭР.

Однако не редки случаи, когда страны-гиганты стремятся занять одни и те же ниши и очень активно "работают локтями". В Латинской Америке много сейчас говорится о "китайском синдроме". Наиболее характерен пример Мексики. Китай буквально вышибает ее из целого ряда ниш на американском рынке, которые Мексике как бы резервировала НАФТА.

Вообще Мексику все с меньшим основанием, на мой взгляд, можно характеризовать именно как "восходящую страну-гигант", хотя еще десятилетие назад присоединение к НАФТА характеризовалось не иначе как "исторический шанс" уйти на Север, в "золотой миллиард". НАФТА обеспечила Мексике "рост без развития". Действительно, по основным макроэкономическим показателям страна вошла в десятку самых больших экономик мира. Однако надежды на то, что НАФТА двинет за собой и решение острейших социальных проблем, и главное - приведет к повышению уровня жизни совершенно не оправдались. Ситуация даже заметно ухудшилась по сравнению с той, что была еще несколько десятилетий назад. По официальным мексиканским данным, 54% населения страны на начало ХХI в. не могли удовлетворить свои основные жизненные потребности.

Немаловажный вопрос: что восходящие страны-гиганты внесут в мировую политику? С одной стороны, настаивая на подключении к глобальному регулированию, причем в самых различных формам, они выступают за демократизацию миропорядка, а с другой, они - очевидные носители консервативного начала в мировой политике. Для Китая, Индии, Бразилии "абсолютный суверенитет", так сказать, "суперсуверенитет" - это одна из "священных коров" мировой политики. Именно поэтому у них явно "не складываются" отношения с большинством неправительственных организаций (НПО), и в первую очередь, правозащитного и экологического характера. Они просто не воспринимают такие организации, как, например, "Америкэн Уотч". Даже Мексика, уж, казалось бы, полностью втянутая в американскую экономическую воронку, просто-напросто исключила саму возможность появления правозащитных организаций в мятежном штате Чьяпас. А бразильский "комплекс" по поводу Амазонии и международной инспекции своих ядерных программ?

И это при том, что роль НПО как акторов современных международных отношений быстро возрастает, что способно породить новую линию противоречий. России необходимо уже сейчас определяться, как себя вести. Тем более, что в данном случае у нас, как и по многим другим вопросам, положение половинчатое. Вроде бы мы правозащитные организации признаем и рассматриваем как важный ресурс защиты наших соотечественников в Прибалтике, но как только речь заходит о Чечне, позиция кардинально меняется.

И.В.ЛЕБЕДЕВ, заместитель директора Латиноамериканского департамента МИД России

Восходящие страны-гиганты, их существующие и способные возникнуть в будущем организации становятся одним из весомых факторов мировой политики. Помимо внушительных экономических, демографических и других показателей они, как полагают специалисты-международники, способны сыграть важную роль для достижения таких, например, целей, как: минимизация негативных факторов глобализации для ВСГ и развивающихся стран, на них ориентирующихся; упорядочение прогрессирующей многополярности мира; повышение стратегической стабильности на региональном уровне; снижение бедности и повышение уровня жизни в государствах, население которых не относится к странам "золотого миллиарда", т.е. развитому миру; организация опорных структур для борьбы с новыми вызовами и угрозами в глобальном масштабе.

Нередко в литературе, в частности бразильской, ВСГ именуют также как "новые индустриализированные страны", что означает признание, главным образом, их промышленного и технологического прогресса и способности поддерживать уровень экономического развития самостоятельно на базе емкого внутреннего рынка. Политические претензии на региональное лидерство и очевидное право на собственное мнение в определении ключевых направлений мировой политики, включая сферу глобальной безопасности, позволяют их также называть иногда "полюсами влияния".

В настоящее время на латиноамериканском направлении можно выделить две такие восходящие страны-гиганты. Это Бразилия и Мексика (последняя уже занимает десятое место в мире по объему ВВП). Потенциал всестороннего сотрудничества с ними Российской Федерации исключительно велик. Однако это не единственные партнеры России на континенте. "Опорными" для нас являются также отношения с Аргентиной, Венесуэлой, Колумбией, Чили, Кубой и рядом других стран. Мексика интересна и в плане двусторонних отношений, и как "мост" в НАФТА для российского бизнеса. Однако она ориентирована на США - государство, являющееся не ВСГ, а лидером постиндустриального мира. Бразилия, помимо двусторонних контактов, важна для нас как ведущая держава в Меркосур и идеолог единственного пока формирующегося блока восходящих стран-гигантов - ИБСА (Индия, Бразилия, ЮАР).

Комиссия ИБСА, как известно, была учреждена на базе Бразильской декларации (2003 г.) по итогам встречи министров иностранных дел трех стран. Декларация была подтверждена во время сентябрьской встречи 2003 г. лидеров трех стран в рамках Генеральной Ассамблеи ООН в Нью-Йорке.

Как полагают специалисты, для Бразилии и группы ИБСА, с одной стороны, и таких ведущих государств мира, как Россия и Китай, с другой, большое значение имеет обмен мнениями друг с другом для согласования действий в направлении гармонизации мирохозяйственных связей, которая справедливо учитывала бы интересы новых индустриализированных стран, т.е. ВСГ. Можно напомнить и о том, что Бразилия играет лидирующую роль в развитии кооперации Меркосур с Индией и ЮАР, сориентированной сейчас в основном на торгово-экономическую сферу (переговоры о тарифных преференциях и торговой либерализации). Это, однако, не исключает в будущем активизации политической составляющей трехстороннего диалога. Было бы разумно предположить, что российско-бразильский диалог имел бы по аналогии важное значение для согласования интересов (в том числе и экономических) целого ряда государств, входящих в региональные структуры Южной Америки, Юга Африки и Азии.

Из публичных высказываний руководства Бразилии видно, что первые полтора года после начала трехстороннего сотрудничества между Индией, Бразилией и ЮАР по линии ИБСА в Бразилии оценивались положительно. Объединение трех "передовых демократий" нового индустриализированного мира основано на единстве подходов к основным вопросам современных международных отношений. Бразильцы полагают, что ИБСА удалось найти свое место в мировых делах. Решающий момент для "определения лица" форума - инициирование тремя этими странами создания "группы 20" (G-20), чья позиция в Канкуне (Мексика, сентябрь 2003 г.) способствовала включению в тематику переговоров в рамках ВТО вопросов, связанных с интересами развивающихся стран (вопросы сельскохозяйственных субсидий, доступа продукции аграрного сектора на рынки США и Западной Европы). В рамках ИБСА сложилась разветвленная система координации - встречи глав государств (Нью-Йорк, сентябрь 2003 г.), министров иностранных дел (Бразилия, июнь 2003 г.; Нью-Йорк, сентябрь 2003 г.; Нью-Дели, март 2004 г.), министров обороны (Претория, февраль 2004 г.). Имеется механизм трехсторонней комиссии. В ее состав входят рабочие группы по транспорту, туризму, торговле и инвестициям, науке и технологиям, здравоохранению, энергетике и обороне. Работает договоренность о создании делового совета, членами которого являются объединения предпринимателей стран-участниц.

В период, когда в роли координатора ИБСА выступала Индия, приоритет в политических вопросах отдавался проблемам взаимодействия в сфере реформирования ООН и ее Совета Безопасности, отслеживанию интересов объединения на переговорном процессе ВТО, согласованию и выступлению с единых позиций по проблемам ближневосточного урегулирования, ситуации в Ираке, борьбы с международным терроризмом, корректировки диспропорций глобализации и создания условий для устойчивого экономического развития развивающихся государств. И хотя, судя по некоторым заявлениям официальных лиц "тройки", речь пока не идет о включении в повестку дня других крупных международных и региональных проблем, возможности для расширения такого диалога сохраняются. Определенная сдержанность в этом вопросе, по-видимому, связана с опасениями нарушить уже сложившийся консенсус по основным темам.

Приоритеты следующего уровня - расширение экономического сотрудничества. Поставлена задача довести товарооборот в треугольнике до 10 млрд долл. к 2007 г. (сейчас - около 4,6 млрд долл.) и двигаться вперед в достижении договоренностей по преференциям в рамках Меркосур - Сообщество развития юга Африки (САДК) - Индия.

Следует также отметить сотрудничество в области обороны. Бразильцы, например, видят его как процесс, при котором одновременно будут наращиваться как взаимодействие между военными ведомствами (совместное обсуждение вопросов безопасности и стабильности, выявление общих угроз в районе Атлантики и Индийского океана, подготовка миротворческих контингентов), так и кооперация в разработке и продвижении на рынки военной техники. В частности, в ходе встречи в Претории министры обороны трех стран договорились о выделении вопросов обороны и обеспечения международной безопасности в отдельную повестку.

В целом, как представляется, ИБСА уже в нынешнем составе является эффективным и во многом самостоятельным объединением, а его расширение за счет развивающихся государств пока является делом достаточно далекой перспективы, несмотря на имеющиеся заявки (Иран). Такой подход не исключает отработки механизмов диалога со странами, проявляющими интерес к ИБСА, в частности Россией и КНР. А тон в организации сейчас во многом задает Бразилия.

Более обстоятельного анализа заслуживают отношения по линии Меркосур - Индия. Возможно, именно такой анализ мог бы дать идею о том, по какому пути целесообразно двигаться России, если она настроена расширять торговлю с Меркосур. Рамочное соглашение о взаимных торговых преференциях Меркосур - Индия было подписано во время визита в Индию президента Бразилии Л.Лулы в конце января 2004 г. Его сопровождал председатель комиссии постоянных представителей Меркосур, бывший президент Аргентины Э.Дуальде и другие официальные лица стран этого объединения. Соглашение стало по существу первым документом о торгово-экономическом сотрудничестве Меркосур с весьма перспективным партнером, расположенным за пределами континента. Для южноамериканского общего рынка оно стало важным шагом на пути его вхождения в систему мирохозяйственных отношений. А для Индии важно, что теперь создана основа для распространения на нее режима наибольшего благоприятствования большой группы латиноамериканских государств. Стратегическая цель - создание зоны свободной торговли Меркосур - Индия. На перспективу поставлена задача в течение 1,5-2 лет удвоить товарооборот стран Меркосур с Индией.

Перечень некоторых вопросов, по которым страны ИБСА имеют общие или близкие позиции, выглядит следующим образом: укрепление центральной роли ООН в международных делах, в том числе в борьбе с новыми угрозами (прежде всего с международным терроризмом); поддержка демократической реформы ООН, оказание взаимной поддержки в получении постоянного членства в Совете Безопасности ООН (хотя ЮАР не претендует на постоянное место в СБ ООН ввиду оппозиции некоторых африканских государств); сотрудничество в рамках МАГАТЭ, а также по всему спектру проблем нераспространения ядерного оружия, ядерного разоружения и использования ядерной энергии в мирных целях; перевод иракского урегулирования в международно-правовое поле; призыв к палестинцам и израильтянам строить политический диалог на базе резолюций ООН в интересах реализации "дорожной карты" ближневосточного урегулирования; борьба за доступ на рынки развитых стран продукции агропромышленного сектора стран ИБСА; координация линии на торговых переговорах в рамках ВТО.

Как представляется, вопрос о взаимодействии с ИБСА для России сейчас определяется не столько принадлежностью наших государств к одной группе относительно индустриализированных экономик, сколько необходимостью досконально изучить области совпадения национальных интересов партнеров. В ИБСА есть круги, которые считают привлечение России к полномасштабному участию в структурах ИБСА преждевременным. С другой стороны, Россия хотела бы составить для себя более полную картину стратегии ИБСА. Таким образом, большое значение приобретает плотная работа по информационному сотрудничеству. Если ИБСА сохранит свой нынешний статус неформального форума "ключевых развивающихся стран", который не противоречит идеям неприсоединения, наш диалог мог бы развиваться и в этом направлении. При этом ИБСА могла бы стать разработчиком стратегии "группы 20" на базе Канкунского консенсуса развивающихся стран, позицию которых в любом случае необходимо учитывать. Потенциально блок способен стать каналом интенсивного диалога по линии Юг - Юг и выступать в качестве представителя развивающихся стран в диалоге Юг - Север, в частности с "большой восьмеркой".

Следует также понять, существуют ли иные варианты отношений блока с "большой восьмеркой" и, конкретно, с Россией. А пока вопрос о присоединении РФ к ИБСА находится на стадии обсуждения.

Активный диалог и консультации со странами ИБСА по экономическим и политическим вопросам ведут все ключевые государства. Причем ведутся они зачастую с разных позиций. Например, отношение США к ИБСА характеризуется настороженностью. Такой же линии придерживается Евросоюз, хотя Испания, признавая лидерство Бразилии в ИБСА, считает ее теперь своим главным партнером в Латинской Америке. Интересные дискуссии на эту тему идут в КНР. Там в печати (журнал "Международные исследования", 2005 г., № 1) высказываются идеи в пользу институционализации взаимодействия в рамках БРИК ввиду близости экономических тенденций в этих странах, а также о присоединении к этой группе ЮАР и Египта. Неясно до конца, однако, превратится ли подобный блок в форум развивающихся государств, противовес "восьмерке" или его появление может способствовать гармонизации отношений с "восьмеркой" в эпоху глобализации? Со своей стороны, западные эксперты считают проблематичным создание "пятерки", т.е. присоединение к ИБСА России и КНР.

В любом случае, дискуссия по вопросу о потенциале восходящих стран-гигантов и их роли в мировой политике представляется нужной и своевременной. С латиноамериканского угла просматриваются конкретные выходы через Бразилию и Мексику, а в более широком плане и через страны Меркосур на другие государства, которые прислушиваются к мнению ВСГ ввиду их лидирующего положения в региональном плане по ряду проблем политического и экономического характера, имеющих значение для России. Такие каналы важны при решении задач поиска механизмов взаимодействия в условиях многополярности мира.

К.В.МАЙДАНИК, канд. ист. наук, Институт мировой экономики и международных отношений РАН

Думаю, что все мы заметили, как ось дискуссии постепенно смещалась или, точнее, "раздваивалась". Помимо исходно заявленной проблемы о "потенции восходящих стран-гигантов" четко обозначилась тема "Мирового Юга, или Не Запада в начале ХХI в. Это естественно и логично, ведь то обстоятельство, что страны-гиганты - одни в большей (Бразилия), другие в меньшей мере - выступают сегодня от имени "мирового юга" - важный компонент их глобального потенциала. Мы присутствуем при попытках возродить формулы 60-70-х годов прошлого века ("Юг - Юг", "Триконтиненталь" и др.), казалось бы, ушедшие в прошлое по мере развития процессов глобализации. И лозунги типа "Nuestro Norte es el sur" (на пятом МСФ в Порто-Алегре), и главный пафос внешней политики Бразилии, и маршруты Уго Чавеса говорят и об общем повышении внимания Юга (да и Севера) к своим потребностям и потенциям, и о той роли, которую играют в процессе нового возвышения Юга две группы его стран: нефтедобывающие и страны-гиганты.

Очевидно, мировой Юг ощущает и свои новые возможности в современном мире, и грозящие новые опасности, связанные как с процессами поляризации (в мировом, межрегиональном и национальном масштабах), так и с экологической проблемой, центр тяжести и "срочности" которой находится сегодня, по-видимому, именно в странах, о которых у нас идет сегодня речь. В странах, где наибольшее число жителей сопровождается сейчас их превращением в центр глобальной индустриализации. Ведь если те цифры, о которых говорилось в сегодняшнем докладе, будут достигнуты, то можно представить себе, во что будет превращаться биосфера Земли по мере приближения к ним стран-гигантов, как будет выглядеть "динамика необратимости" соответствующих процессов. Цифры, опубликованные месяц назад в Англии, наверное, всем известны. Возможно, от рокового рубежа нас отделяют одно-два десятилетия.

И поскольку тяжести проблемы выживания решительно перемещаются на Юг именно в ходе его успехов, понятно и увеличивающиеся беспокойство ведущих его стран, и нарастающее стремление (сознательной части общественности) изменить что-то в самой логике развития мира так, чтобы как-то совместить три императива: преодоление бедности, развитие и выживание.

И мне кажется, что именно на примере и материале стран-гигантов следовало бы поставить вопрос о том, является ли нынешняя логика развития единственно возможной, и насколько радикальными должны и могут быть вносимые в нее изменения. И, конечно, смежный вопрос о субъекте этого сдвига.

Так или иначе, то обстоятельство, что по крайней мере три из четырех признанных ВСГ в своей политике выступают (пока не очень координированно) как выразители некоей общей и новой (по сравнению с 90-ми годами ХХ в.) тенденции, мне кажется очевидным. В начале прошлого века Юг, по сути, ощущал себя лишь объектом (кроме КНР), уносимым потоком глобализации без точки опоры в современном мире, и пребывал в состоянии резагиации перед лицом неолиберальной гегемонии и "конца истории". Сейчас пришло сознание того, что кое-что изменить можно, и первыми сознательными выразителями этого субъективного сознания и стали страны-гиганты (и радикальные режимы Латинской Америки).

Теперь о двух вопросах иного плана.

Правильно ли все время говорить о центре, о "восьмерке" как о чем-то качественно едином? Насколько мы уверены, что в предстоящие десятилетия Западная Европа (и ее филиалы), с одной стороны, и США - с другой, и Япония - с третьей будут выступать по отношению к Югу как единое целое.

Я совсем не уверен в этом, как впрочем, не уверен и в том, сохранится ли нынешний расклад сил (в данном плане) внутри каждого из этих блоков. И думаю, что наши ВСГ в своих расчетах и стратегиях этот момент учитывают. Если взять, например, Бразилию, то совершенно очевидно, что ее внешняя политика основывается на двух осях союзов: со странами Юга - прежде всего Южной Америки, Южной Африки (ЮАР, Ангола, Мозамбик), Индией и в перспективе с Китаем (при этом беспокойный союзник Чавес обеспечивает связи с Ближним и Средним Востоком) - и с Западной Европой. Раньше в этом списке фигурировала и Россия, но в своей речи в Порто-Алегре Лула ее не помянул, в отличие от всех остальных. Против кого эта система союзов и совпадений объективно направлена, особо сомневаться, по-моему, не приходится.

Второй вопрос напрямую связан с российской тематикой. Насколько активизация ВСГ на мировой арене "облегчает задачи нынешней" России на мировой арене (поскольку противостоять нашим критикам мы будем впредь не одни, а в союзе с "сильными")? Здесь я согласен с В.М.Давыдовым лишь частично. Да, каждая из этих стран в большей или меньшей мере выступает с единых с нами позиций, когда речь идет о неприятии односторонних действий США в глобальном масштабе, против присвоения и легитимизации ими функций мирового жандарма (шерифа) и мирового правительства. Ни одна из ВСГ этой претензии США не поддерживают, а некоторые прямо выступают против нее. И в этом плане рост влияния ВСГ - это усиление наших союзников, потенциала сопротивления, в котором мы, вроде, участвуем. А вот в плане общего сопротивления нападкам и кампаниям по поводу антидемократичности или социальных изъянов курса нынешней российской власти мы можем рассчитывать лишь на Китай, да и только. Ведь и Индия, и ЮАР, не говоря уже о Бразилии, не станут нашими союзниками в отстаивании легитимности "дисциплинированной", "управляемой", "вертикализированной" и т.п. демократии. Они могут не критиковать нас в этой связи по разным прагматическим соображениям, но вряд ли поднимут голос в защиту подобного специфического понимания демократии или социальной политики.

И с этим кругом проблем связан, по-моему, ответ (или один из возможных ответов) на вопрос, заданный А.А.Ермаковым: сколько же смогут действовать в общей плоскости страны, скользящие по исторической нисходящей, и другие, идущие по более или менее круто восходящей экономической, политической да и социальной линии.

Думаю, что от выравнивания этих динамик во многом будет зависеть устойчивость и органичность равноправности наших отношений с ВСГ. Или, говоря жестче: при той социальной политике, выражением которой стали закон № 122 и вообще последние тенденции и события в данной (социальной) сфере, и при той политике в отношении демократических прав, свобод, разделения властей, развития гражданского общества, которые Россия демонстрирует миру, момент, когда ВСГ почувствуют, что им с нами вроде не по пути, настанет достаточно быстро. Это не будет означать враждебности по отношению к нам, но круг подлинных друзей сузит чрезвычайно (Саудовская Аравия, Пакистан, КНДР и, возможно, КНР). Ибо сегодняшний Юг - это не Юг полувековой давности. Он, если изменить образ, использованный Лениным в статье "Отсталая Европа против передовой Азии", может противопоставить передовую Азию (и Латинскую Америку) на этот раз отсталой России.

Б.Ф.МАРТЫНОВ, д-р полит. наук, заместитель директора Института Латинской Америки РАН

Разговор о восходящих странах-гигантах - это неизбежно разговор о будущем. С позиции сегодняшнего дня и на основе конкретных экономических выкладок он мало предметен. В самом деле, о чем может идти речь? Всем уже давным-давно ясно, что Соединенные Штаты - это самая могущественная страна мира, что Китай - ближайший конкурент США и кандидат на "должность" второй сверхдержавы ХХI в., что Индия за последнее десятилетие добилась крупных успехов в экономическом развитии, и что Россия так и не обрела до сих пор внятной и долгосрочной экономической и внешнеполитической стратегии.

Ясно также и то, что Бразилия - это естественный лидер Латинской Америки, причем ее экономический вес и международная проекция еще слишком слабы, чтобы считать ее глобальным игроком. Что-то доказывать здесь представляется совершенно излишним. На фоне такого, я бы назвал его плоскостным, восприятия идея формирования какого-то союза каких-то там "восходящих стран-гигантов" выглядит вполне экзотически. У всех, наверное, сразу всплывает в памяти идея примаковского "треугольника" Россия - Индия - Китай, запущенная им в разгар расширения НАТО на восток в целях то ли оттянуть неизбежное решение, то ли запугать Европу, и с тех пор благополучно канувшая в Лету.

Однако не будем спешить и попробуем посмотреть на картину под другим углом. Стоит обратить внимание на то, что все эти страны являются геополитическими центрами силы в современном мире, а нынешняя геополитика все больше и больше сводится к пониманию ее как науки существования и развития цивилизаций. Все эти страны, обладающие обширными территориями с многочисленным населением и значительным потенциалом развития, оказывают огромное цивилизационное влияние на соседние с ними регионы. Говоря о таком влиянии, следует в первую очередь подчеркнуть, что цивилизации - это не только и не столько экономика и политика, сколько то, что через экономику и политику сегодня все более активно воздействует на формирование всех глобальных реальий. Это культура. И как раз в смысле культуры между "Большим Китаем", "Большой Россией", "Большой Индией" и "Большой Бразилией" сегодня можно обнаружить гораздо больше общего, чем между Китаем, Бразилией, Индией и Россией как отдельными государствами.

Главное - это общий, во многом, наверное, пока еще интуитивный поиск ими новой, альтернативной модели глобального развития, попытка поймать то, что Де Голль в свое время назвал "Ветром Истории", чтобы радикально изменить основной вектор мирового развития. В конце ХХ в., когда "Ветер Истории" дул в паруса либерализма, человечеству удалось покончить с тоталитарными идеологиями и добиться признания универсальных ценностей демократии и прав человека. Сегодня, однако, этот ветер, похоже, начинает менять свое направление. В ХХI в. особую важность приобретают гуманизм социально-экологического характера и новая духовность, которая призвана заменить собой материалистическую и потребительскую культуру Запада.

Другим аспектом данной проблемы, к которому хотелось бы привлечь внимание, является то, чтo мы говорим о "восходящих" странах, и это понятие, несмотря на всю противоречивость их экономических и прочих характеристик, начинает интересовать нас все больше и больше. Почему? Да, наверное, потому, что многие подспудно, а порой уже и на хорошем теоретическом уровне осознают существование в мире нисходящих стран, вернее, опять-таки даже не стран, а одной совершенно определенной цивилизации - ныне лидирующей, западной.

Конечно, если заговорить сегодня о скором распаде США, как государства - неоспоримого лидера этой цивилизации, то это прозвучит, наверное, дико. Но говорить о неизбежном в скором будущем закате экономической модели, основанной на культуре сверхпотребления и сопряженного с нею политического режима, ответственного за низкое качество политических элит и отсутствие внутренней безопасности, - уже можно и нужно. Об этом говорят И.Валлерстайн, Э.Тодд, Самир Амин и другие.

Недавно к голосам озабоченных присоединился и С.Хантингтон. В своей последней книге "Кто мы?" он пишет не только об угрозе размывания цивилизационной идентичности Соединенных Штатов под наплывом иммигрантов из Мексики - носителей принципиально иной потребительской и предпринимательской культуры. Он обеспокоен тем, как на деле гражданское общество в США все больше уступает реальную власть своекорыстным политическим элитам, полностью зависящим от краткосрочных интересов крупного бизнеса, что на деле может означать скорый конец и американской демократии, и основанной на ней современной западной цивилизации.

Сегодня все больше приходится вспоминать слова Дж.Кеннана, автора стратегии "сдерживания", которая, в конечном счете, принесла Соединенным Штатам победу в "холодной войне". В последнем абзаце своей знаменитой "длинной телеграммы", отправленной из Москвы в Вашингтон еще в 1946 г. (!), он предупреждал: "В конце концов, наибольшая опасность, с которой мы можем столкнуться при решении этой проблемы советского коммунизма, заключается в возможности того, что мы позволим себе стать такими же, как те, кому мы противостоим".

Ни для кого уже не секрет, что сегодня в своей внутренней и внешней политике Соединенные Штаты начинают все больше походить на поздний Советский Союз. Вступая в Афганистан в 1979 г., СССР как государство находился на "пике" своего военного, экономического и политического могущества. Только сумасшедший мог бы тогда предположить, что ему оставалось существовать всего каких-то 12 лет! Но кризис так называемой "советской цивилизации" уже был налицо. Он проявлялся в каждодневном самовозвеличивании и претензиях на обладание полным знанием, в стремлении решать все проблемы "простым", т.е. силовым путем, в глубоком презрении к мнению мирового сообщества и собственных граждан, в бесконечном вранье и лицемерии внутри и вне своей страны. Сегодня все эти симптомы становятся все более характерными для Америки, и мощный, величественный фасад этой страны уже не способен скрывать начинающийся внутри системный разлад.

Возвращаясь к нашей проблематике и памятуя об интересах России, еще не нашедшей достойного для себя места в формирующемся новом миропорядке, хотелось бы отойти от уже избитого и не оправдавшего себя поиска "образцов для подражания" в виде тех или иных отдельных стран (США? Китай? страны ЕС?) и обратиться к общим цивилизационным реалиям восходящих стран-гигантов.

Представляется, что единственный и самый ценный для России вывод в этом плане состоит в том, что ускоренное экономическое развитие этих стран (в том числе в самое последнее время - Индии, Бразилии и ЮАР) основывалось как раз на наиболее полном изучении и использовании собственной цивилизационной специфики, которая легла в основу экономических и социальных реформ и должным образом модифицировала принципы экономического либерализма. России в этом плане еще предстоит осознать себя, переосмыслив свой исторический и цивилизационный опыт, и с этой точки зрения неформальное, "духовное" сближение ее с Азией, Латинской Америкой и Африкой, дополненное, разумеется, и совместными политическими инициативами и совместными экономическими проектами, без излишней конфронтации с Западом, представляется весьма желательным. Как раз об этом, а не о создании какого-то формального, антизападного по своей сути союза и идет речь в проекте усиления сотрудничества "стран-гигантов" в том виде, в каком он был выдвинут президентом Бразилии.

Сразу же предвижу возражения со стороны скептиков. "Ну, хорошо, - скажут они. - Опять нас хотят затянуть куда-то в "третий мир! Что хорошего мы можем найти для себя, например, у латиноамериканцев? Чем они славятся? Разве что умением "расслабляться"? Это и мы умеем! Нам бы научиться работать так, как американцы, тогда и проблем никаких не будет!". Ошибаетесь, уважаемые, проблемы все равно будут. Ведь по масштабам преступности и бытового насилия, по количеству наркоманов, самоубийц и умалишенных, а также по числу разводов Соединенные Штаты давно уже занимают лидирующие позиции в мире, хотя понятно, что эти свои "достоинства" они не включают в широко пропагандируемый "американский образ жизни". Но дело даже не в том. Дело в нашем незнании (и нежелании знать!) настоящей Латинской Америки, в том, что даже многие специалисты-международники, которым, казалось бы, в силу своей специальности стоило бы поинтересоваться реалиями целого континента, предпочитают отделываться общими фразами про "самбу - футбол - корриду - сиесту".

Ломать сложившиеся стереотипы трудно, но надо. Для тех, кто уважает Соединенные Штаты, мнение уже цитировавшегося выше патриарха американской дипломатии Дж.Кеннана, наверное, должно представлять некоторую ценность. В 1950-м году Дж.Кеннан совершил турне по ряду латиноамериканских стран. В своем дневнике он на трех с половиной страницах откровенно перечислил все отрицательные черты характера типичного латиноамериканца, которые мы, профессиональные латиноамериканисты, к сожалению, из соображений ложной политкорректности, часто исключаем из своего анализа. Это и известная лень, и необязательность, и своеобразное отношение ко времени, "которое никогда не настает" (знаменитое "маньяна"!), и излишние мечтательность и эмоциональность вкупе с неизбывным талантом потопить любое дело в разговорах. Отсюда и всем известные пороки латиноамериканских обществ: слабость их экономик и политических институтов, засилье военщины, коррупция, протекционизм, непотизм и т.д. и т.п. Но все эти три с половиной страницы не стоят одного, самого последнего абзаца (похоже, Кеннан силен именно последними абзацами!), который гласит: "В то же время, Латинская Америка - единственный в мире континент, где человек остается человеческим существом, где нет ядерного оружия, и никто не думает о его разработке, где сохраняется огромный запас заповедей, познаний и обычаев, выпестованных в христианском мире и направленных на единение человека с Богом и создание цивилизованных условий существования. Этот континент окажется однажды последним хранилищем и депозитарием человеческих христианских ценностей, которые на европейской прародине и в Северной Америке в результате пресыщения, заорганизованности и ослепления страхом и амбициями оказались выброшенными на свалку".

Президент Лула недавно заявил о том, что "ХХ век был веком США, а ХХI станет веком Бразилии". Нисколько не приуменьшая пропагандистскую направленность этого заявления, признаем, тем не менее, что продолжение саморазрушительной политики глобального лидера, избранной им в новом столетии, действительно может невольно выдвинуть Китай, Индию и Бразилию, возможно, также Мексику, Индонезию и ЮАР в передовые державы, значимость которых будет зависеть от степени влияния их культуры на мировое сообщество (примерно так же, как сегодня на него оказывает влияние американская масс-культура, что во многом позволяет США сохранять свои доминирующие позиции в мире). В этом плане перед Россией, очевидно, вскоре может встать выбор: с какими цивилизациями связать перспективы своего развития: с "восходящими" или с "нисходящей"?

Г.И.ЧУФРИН, чл.-корр. РАН, заместитель директора Института мировой экономики и международных отношений РАН

Не вызывает сомнения, что предложенная для дискуссии тема имеет не только теоретическое, но и несомненное практическое значение для национальных интересов России. Едва ли не половина государств, относящихся к категории стран-гигантов, а именно Китай, Индия, Пакистан, расположены в непосредственной близости от наших границ. Некоторые из них входят в число крупнейших внешнеэкономических партнеров РФ. Китай, например, занимает второе место среди наших торговых партнеров, исключая страны СНГ. Тот же Китай наряду с Индией, является крупнейшим покупателем российских вооружений, а их совместная доля в ежегодных продажах российского оружия составляет до 75%.

Весьма активно развивается сотрудничество с участием этих государств в деле развития и освоения российских энергетических ресурсов, причем такое сотрудничество имеет большие перспективы. Как известно, предполагаются значительные инвестиции как Китая, так и Индии в этой области, в том числе в строительство нефте- и газопроводов в Сибири и на Дальнем Востоке. Если исходить из того, что эти страны сумеют сохранить, а тем более повысить темпы экономического роста, то есть все основания считать, что их роль во внешнеэкономических связях России будет тоже возрастать.

Это, на мой взгляд, объясняется тем, что существует определенная зависимость между поддержанием высоких темпов роста в Китае или Индии и необходимостью получения ими доступа к российским технологическим, сырьевым и особенно энергетическим ресурсам.

Соответственно этим странам не обойтись без развития торгово-экономических и инвестиционных отношений с Россией как по энергетическим ресурсам, так и по военным, ядерным, космическим технологиям. В перспективе возможно также развитие сотрудничества с ними в использовании трудовых ресурсов, причем в неких асимметричных формах. Так, Россия, особенно в условиях дефицита собственных трудовых рабочих рук в Сибири и на Дальнем Востоке, может прибегнуть к привлечению на контрактной основе значительных трудовых ресурсов средней квалификации, допустим из Китая, тогда как и Китай, и Индия явно заинтересованы в привлечении высококвалифицированных кадров из России (в том числе на условиях аутсорсинга).

Без сохранения и развития взаимовыгодного сотрудничества с Россией и Китаю, и Индии, по всей видимости, не обеспечить себе ни экономической, ни военной безопасности на надлежащем уровне. Нельзя, впрочем, не видеть и того, что действующие тенденции экономического развития России, определяемого преимущественным ростом топливно-сырьевых отраслей, формируют все более неблагоприятную структуру наших внешнеэкономических связей с крупнейшими азиатскими гигантами. Россия выступает в значительной степени как страна, обеспечивающая их энергетические и сырьевые потребности.

В сфере международных политических отношений значение стран-гигантов для национальных интересов России не меньше, а возможно даже и больше. Определяется оно несколькими факторами. Во-первых, тем, что укрепление ВСГ в качестве региональных, а в перспективе и глобальных полюсов международных отношений работает на теорию и практику многополярности во внешнеполитическом курсе России. Во-вторых, Китай, Индия и Пакистан уже являются ядерными державами. И хотя Бразилия и ЮАР отказались от военных ядерных программ, в дальнейшем их позиция может измениться. По крайней мере, они продемонстрировали, что потенциал для осуществления таких программ у них есть. Соответственно, чрезвычайно сложная проблема нераспространения ядерного оружия не может быть эффективно решена без активного привлечения к этому стран-гигантов. В-третьих, и Индия, и Бразилия, и ЮАР уже в полный голос заявили о своем желании стать постоянными членами Совета Безопасности ООН с правом вето. Вполне вероятно, что того же потребуют Индонезия и Пакистан - крупнейшие исламские государства планеты или, по крайней мере, одно из них. Речь идет, таким образом, о возрастании роли стран-гигантов в решении назревшей проблемы реформирования ООН.

Все это способствует тому, что роль перечисленных стран-гигантов в международных политических отношениях явно будет усиливаться. Было бы ошибочно полагать, что с возрастанием их доли в мировой экономике они и впредь будут соглашаться на второстепенные роли в мировой политике. Скорее, будет происходить обратное: они станут искать и найдут нестандартные, новые формы деятельности, которые позволят им возвысить свой голос на мировой арене, касается ли это вопросов обеспечения мира и безопасности на глобальном и региональном уровнях или вопросов разрешения конкретных конфликтных ситуаций, затрагивающих их национальные интересы.

По крайне мере, уже можно говорить о том, что кризисные явления, переживаемые Всемирной торговой организацией, а также усиление процессов регионализации международных экономических отношений, как реакция на глобализацию в ее западном исполнении, связаны с тем, что ВСГ не намерены больше мириться с отводимой им ролью ведомых в мировых экономических процессах.

Из всего сказанного следует неоспоримый вывод о необходимости для Российской Федерации выстраивать долгосрочную стратегию развития разносторонних отношений со странами-гигантами. На высшем государственном уровне наблюдается вполне очевидное понимание этой задачи, свидетельством чего является подписание соглашений о стратегическом партнерстве РФ с Китаем и Индией, недавние визит президента В.В.Путина в Латинскую Америку и его встречи с руководителями Бразилии и Мексики.

Но на фоне этих позитивных процессов и явлений происходят и другие, которые не могут не вызывать недоумения и активного их неприятия. Речь идет о том, что в сознании и реальной деятельности определенной и достаточно влиятельной части российских политических и деловых кругов потенциальные возможности укрепления сотрудничества со странами-гигантами явно недооцениваются.

В результате, на протяжении всего постсоветского периода наблюдается по существу неуклонная утрата некогда ведущих позиций Российской Федерации во внешнеэкономических связях с Индией. Весьма низок уровень торговли и с некоторыми другими азиатскими гигантами, такими, как Пакистан или Индонезия, не говоря уже о латиноамериканских государствах или ЮАР.

Более того, прозападно настроенными политиками постоянно вбрасывается в российское общество различного рода негативная информация. Так, например, утверждается о наличии якобы цивилизационной несовместимости России со странами Востока. И это в условиях проживания в России целого ряда этнических групп, ориентированных в своих культурных и духовных запросах на Восток, в условиях того, что сотни тысяч и даже миллионы граждан России следуют нормам, ценностям и установлениям исламской или буддийской цивилизации! По существу же демонстративно игнорируются евразийский характер нашей страны и многообразие ее цивилизационных основ.

Реанимируется миф о "желтой опасности", что, к сожалению, имеет далеко не безобидные последствия. Во-первых, распространяются "страшилки" по поводу масштабов нелегальной китайской иммиграции. При этом существенно, на порядок завышаются реальные масштабы этой иммиграции. Во-вторых, ведутся разговоры о якобы неизбежном конфликте с тем же Китаем по вопросу территориальной принадлежности обширных районов Сибири и Дальнего Востока.

Проблема действительно существует, но нужно заметить, что постоянно необоснованно акцентируются угрозы и разногласия по этому вопросу, имеющиеся в России и Китае, а не подчеркивается то, что делается для снижения уровня противостояния и разрешения противоречий между нашими государствами. В-третьих, уже сейчас на этой основе происходит рост ксенофобии в российском обществе по отношению к тем же китайцам, а заодно и к другим "лицам восточной национальности".

Наконец, нашими "западниками" российскому обществу навязывается точка зрения о якобы безальтернативности западного вектора в национальном развитии РФ. В практическом плане такая позиция означает занижение возможностей развития партнерских отношений со странами Востока, со странами-гигантами, что, в свою очередь, объективно сужает возможности России для внешнеполитического маневра и фактически подталкивает ее к роли младшего партнера Запада.

В.М.ДАВЫДОВ, д-р экон. наук, профессор, директор Института Латинской Америки РАН

Очевидно, что тематика ВСГ еще будет предметом наших дискуссий и дебатов. Восходящие страны-гиганты еще преподнесут нам немало сюрпризов, и, возможно, не только со знаком "плюс". Поэтому точку ставить рано и, пожалуй, опрометчиво.

Но все же, подводя итоги дискуссии, выскажу несколько предварительных соображений.

Во-первых, думаю, что мы правильно сделали, взявшись за обсуждение проблематики ВСГ. Актуальность ее очевидна, а степень осмысления пока мала. И речь идет не только о теории, об аналитической проработке вопроса, но и о практике международных отношений, о тех императивах и вызовах, которые все более явственно звучат в повестке дня российской дипломатии.

Во-вторых, дискуссия продемонстрировала закономерное единодушие в том, что касается признания важной роли ВСГ в миропорядке XXI в. Она станет определяющей по многим направлениям, меняя соотношение сил и конфигурацию глобальной системы. Разумеется, фактор ВСГ не исчерпывает набор новых детерминант международных отношений наступившего столетия. Чтобы понять роль и возможности ВСГ, нам еще придется соотнести их проекцию со значением и воздействием транснациональных структур различного рода, в том числе транснациональных корпораций и банков, международных межгосударственных и неправительственных организаций, интернациональных общественно-политических движений.

В-третьих, в ходе дискуссии, похоже, сложилась общая точка зрения относительно необходимости встраивания в нашу внешнюю стратегию особого "блока" - взаимодействия с ВСГ. И в этом вопросе нам нужна "точка отсчета", нам нужна концепция долгосрочного действия, предусматривающая различные повороты событий. Надеюсь, мы сможем быть полезными в этом деле.

Наконец, от имени ИЛА РАН хотелось бы искренне поблагодарить коллег из братских академических институтов, наших коллег из дипломатического ведомства, всех участников дискуссии за поддержку в постановке и обсуждении темы ВСГ. Их выступления вносят плодотворный вклад в разработку этого вопроса и, несомненно, помогут нам продвинуться в его научном осмыслении.

В этой связи хочу еще подчеркнуть, что наша дискуссия дает хороший урок плодотворности соединения знаний и логики представителей различных региональных ветвей науки о международных отношениях, представителей академического сообщества и дипломатической практики. В нашей дискуссии мы, похоже, неплохо стартовали. Но, разумеется, в осмыслении и разработке проблематики ВСГ впереди большая дистанция. Уверен, результаты окажутся убедительными, если эту дистанцию мы пройдем вместе.