КУЛЬТУРОЛОГИЯ

Л.А.Асланов - доктор химических наук, профессор МГУ им. М.В.Ломоносова;
О.А.Сергеева - доктор философских наук, профессор РГТУ им. К.Э.Циолковского

Социокультурный феномен Бразилии

Сегодня можно говорить об особой латиноамериканской социокультурной общности, где процесс формирования собственной культуры, менталитета, ценностно-нормативной системы входит в завершающую стадию. Адаптация латиноамериканских стран к глобализации при доминировании Запада, как это ни парадоксально на первый взгляд, усиливает автохтонные элементы в ее цивилизационном облике. Попытаемся рассмотреть характерные тенденции и особенности становления новой социокультурной общности на примере Бразилии, ныне лидирующей страны в Южной Америке.

Латиноамериканская цивилизация, как и любая другая создает свою неповторимую культуру, многократно соединяя и преобразовывая исходные элементы, осуществляя, порой, синтез несовместимого на разных уровнях существования, о чем и пойдет в дальнейшем речь. Культура - это не форма досуга, оригинальная культура народа в процессе своего формирования создает матрицы бытия людей - представителей конкретной социокультурной системы. Культура определяет модели поведения человека во всех сферах жизнедеятельности, поэтому, не поняв культуры, нельзя понять и специфики цивилизации. Уловить образ цивилизации

нельзя, не учитывая отношения, связи, существующие в обществе, предпочтения, всего того, что скрепляет отдельные элементы в нечто целое. Искусство, особенности религиозного мышления, ценностно-нормативная система, менталитет - все это существует не само по себе, а в системе многоуровневых связей и отношений. Цивилизация - это целостность системная, а для любой системы главное - ее функционирование и развитие, чему и подчинены складывающиеся многочисленные причинно-следственные связи. Новая цивилизация не признает каких-либо констант (в смысле предельных, далее неизменных элементов), и это относится не только к искусству, менталитету. Новая цивилизационная система трансформирует любые заимствованные фрагменты структуры иной цивилизации, в том числе и социальные институты. Ни один социальный институт не обладает самодостаточностью. Внедрение чужеродного по происхождению социального института в иную социокультурную среду в состоянии эту среду отчасти трансформировать, но в гораздо большей степени будет трансформировано содержание этого института, хотя по форме, на уровне явления, он будет казаться неизменным.

ПРАВО: СВОЕ И ПРИВНЕСЕННОЕ

Несмотря на то, что государственное устройство и институты власти Бразилии в значительной степени скопированы с соответствующих институтов США, фактически функционирование бразильской государственной машины совсем иное. И деятельность правительственных организаций, и характер элиты, и взаимоотношения индивида с представителями властных структур - все говорит не только о специфике, но и об отличии, основанном на ином менталитете, культуре, иных традициях и ином мировосприятии и миропонимании. Антиномичность чужда латиноамериканской культуре. Политическая правящая элита ради предотвращения бунта скорее кооптирует оппозицию, делясь с ней частью правительственных постов, чем предпримет гонения на нее. Бразильская элита консервативна, не склонна к серьезным изменениям, но идет на реформы во избежание осложнений. Это приводит к тому, что она прибегает к новациям много позже, чем в других странах (1). Таким образом, стабильность элиты достигается ценой отставания в развитии бразильского общества.

Институт государства был заимствован бразильским обществом, а точнее навязан ему колониальными властями, причем навязан в определенной модели. Общество трансформировало эту модель. Поэтому не случайно, что политику определяет не столько институт государства как некая управленческая организация, сколько человек, возглавляющий эту организацию. И такая ситуация сложилась не потому, что там "плохие" (по западным меркам) чиновники, использующие в личных целях власть, данную им государством. Поведение чиновничества базируется на патрон-клиентелистских отношениях, исторически сложившихся на осваиваемых землях в процессе эволюции бразильского общества. Условия колониальной жизни, где не существовало никаких законов, формировали свирепые нравы. Владелец фазенды был безраздельным господином в своих владениях. Продвижение по социальной лестнице, да и вообще жизненный успех во многом определялись системой межличностных отношений. Каждая традиция - это компромисс между совестью и одной или несколькими из бесконечного количества общественных возможностей, открытых в процессе обретения народом исторического опыта. Традиция определяет границы того, что допустимо и что недопустимо даже в мыслях, не говоря уже о действиях. И все, что в рамках традиции, которая позволила людям выжить и дает возможность творить - законно. Традиция в бразильском общественном сознании выше, нежели закон, привнесенный издалека. Именно первичность традиционной законности устанавливает и в значительной степени обусловливает модель поведения народа, и как бы ее ни стремились искоренить, определяет порой очень негативные явления в жизни общества.

До сих пор приоритет традиции (2) перед уголовным кодексом проявляется в различных сферах юридической практики. Бразильский уголовный кодекс во многом заимствован в США, где за убийство суды по закону приговаривают виновных к суровым наказаниям. Однако в Бразилии надругательство мужей над женами - древняя традиция, принимаемая полицией и судами во внимание. Поэтому даже убийство жены суд оставляет без наказания, если муж объяснит поступок неверностью супруги и "защитой своей чести" (3). Другой пример: полицейский следователь может включить в дело материалы, полученные секретным способом, и те законно используются против обвиняемого, что опять-таки противоречит конституции (4).

Ненормативная насильственная практика возникала в условиях ненормативной социальной ситуации, что, как известно, имело место в Латинской Америки в процессе ее колонизации испанцами и португальцами. Подобная ситуация вынуждает возрождать более глубинные культурные пласты, стимулирует поиск зафиксированных в культуре ключей для интерпретации ситуации (5). Это приводит к формированию еще одной традиции - одновременному использованию на практике нормативных систем, относящихся к разным эпохам.

В правовой и политической традициях современного западного общества демократия считается универсальной концепцией. Либерализм, как продукт западной цивилизации - это свод неперсонифицированных правил поведения индивида в обществе. В Бразилии он сталкивается с традиционной системой патроната, фаворитизма. В повседневной жизни бразильца доминируют патрон-клиентелистские отношения: жизнь в системе традиционно сложившейся общественной иерархии с четким определением ролей, прав, возможностей, границ и условий их реализации. Такое совмещение несовместимого, вплоть до комических, несуразных происшествий - следствие исторического прошлого народа, его судьбы (6).

Но без учета специфики общества эффективной политики быть не может ни в социальной сфере, ни в экономике. Двойственность жизни каждого бразильца определяется объективными условиями, поэтому существует двойной стандарт в обществе, где любое явление жизни оценивается дважды: официально и неофициально. Первое выражается в пылких публичных речах, а второе - в остроумных, подчас циничных анекдотах дома. Это следствие ситуации, в которой человек должен уметь существовать во взаимоисключающих по своим приоритетам ценностно-нормативных системах: традиционной (своей, бразильской) и западной (считающейся на сегодня передовой). Одной модели поведения он следует в силу своего происхождения и воспитания в семье и на улице, другой - если не хочет на людях выглядеть отсталым, старомодным, непросвещенным, не знающим новых общественных стандартов.

Однако другой стороной такой вынужденной раздвоенности существования человека в обществе является толерантность системы. Это относится, как уже упоминалось, и к оппонентам, и к незнакомым людям. Отношения с друзьями всегда определяются традициями патернализма. Именно это раскрывает смысл бразильской поговорки: "Моим друзьям все, кроме закона, а закон - моим врагам" (7). Неписаные, персонифицированные правила поведения, которые рассматриваются членами общества как естественные, могут привести к глубокому конфликту с либеральными ценностями. Однако и здесь общество выработало некий компромисс - современный ритуал "жейтиньо" (8). Он приводит фундаментальные ценности общества в некое равновесие с формальными требованиями времени.

Жейтиньо - это особый способ обращения с просьбой, быстрый, эффективный путь к достижению цели путем отказа от формальных правил поведения и использования неофициальных общественных и личных ресурсов. Например, срочно понадобилась справка, но чиновник объясняет, что ее можно получить через неделю. Тогда нужно обратиться к чиновнику с просьбой "дать жейтиньо". Тот отвечает, что нужно спросить начальство и уходит, а вернувшись, приглашает за справкой прийти завтра. Может быть и другая ситуация: водитель проехал поворот, чтобы не тратить время на длительный объезд, он поворачивает машину против движения и просит "дать ему жейтиньо". В любом случае жейтиньо - это просьба (ни в коем случае не требование) позволить человеку поступить вопреки правилу, закону, формальной норме. И незнакомые люди удовлетворяют эту просьбу, как бы приравнивая вас к статусу друзей, поэтому вы за это ничего не обязаны делать, вы ничего не должны. Это некий механизм приспособления современности к многовековым общественным и экономическим условиям бразильского общества, а не наоборот. Он как бы удобен для каждого, так как на время разрушает сложившуюся иерархичность общества, его осовременивает, а с другой стороны, игнорирует современные правила, нормы и тем самым возвращает человека к привычному ему миру человеческих отношений без неперсонифицированной довлеющей нормативности. Сам ритуал пропитан специфической духовной атмосферой, его ценность в том, что он устанавливает моральное равноправие между субъектами, вовлеченными в данный процесс. Бразильское общество отличает жейтиньо от коррупции или благосклонности, так как первое подразумевает выгоду, последнее - иерархическое подчинение, причем такое, что пользующийся благосклонностью оказывается в долгу, который нужно вернуть при первой же возможности. Ничего подобного нет при осуществлении жейтиньо - здесь доброжелательность проявляется бескорыстно. На этот ритуал бразильцы смотрят благосклонно, считают, что он способствует смягчению общественных нравов - и в личных отношениях, и в политике, и в экономике.

В реальной действительности жейтиньо примиряет принцип равенства с иерархическим устройством общества. Это осуществляется посредством переноса ценностей индивидуалистического общества на ценности традиционного. И чем глубже проводится капиталистическая модернизация Бразилии, тем ярче проявляется жейтиньо. В Бразилии, как, впрочем, и в России, чаще акцент делается на справедливости, а не на свободе, и в этом отличие от западной цивилизации. Западная культура базируется на универсалистских, непер-сонифицированных правилах, на индивидуалистской морали. В Бразилии традиционно взаимодействие человека и общества опосредовано семьей, кланом и т.д.

Особенность бразильской колонизации состояля в том, что она была семейной (известны и другие типы колонизации: военная, монастырская и т.д.). Семья или покровительство семьи изначально определяли в Бразилии не только условия жизни, но и социальный статус человека, способствовали его карьерному продвижению. Не случайно, что в современной Бразилии даже в производственной деятельности человек стремиться заручиться поддержкой определенного круга лиц из самых различных областей, создать некую неформальную группу взаимоподдержки. Каждый чиновник входит в относительно узкую, полностью неформальную группу (panelinha), члены которой поддерживают друг друга для достижения общих интересов посредством личных связей. В такую группу объединяются люди, обладающие влиянием в разных областях, как-то: таможенник, страховщик, адвокат, бизнесмен, бухгалтер и депутат федерального (провинциального, муниципального) уровня и т.д. Частая смена места работы чиновника также позволяет ему стать частью важной сети бывших сотрудников, разбросанных по всему государственному аппарату, что в свою очередь дает возможность обращаться друг к другу за личной поддержкой.

Толерантность системы оттачивается в незатихающей скрытой битве между формальным, конституционным уровнем и неписаными правилами поведения, где верх берет то, что рассматривается как естественные права членов общества. Поэтому бразильское общество толерантно во многом. Оно лояльно воспринимает и захват городских территорий, и яростную защиту лачуг от полиции, которая, как правило, отступает перед неистовым сопротивлением женщин, так и требования, да и сами действия по конфискации необрабатываемых земель у владельцев в пользу безземельных. Столь же лояльно оно к покровительству при продвижении по служебной лестнице, к действиям людей, которые в дополнение к кровным отношениям используют кумовство и т.д., к обмену ресурсов (самых разных) на политическую поддержку, что наиболее наглядно проявляется во время предвыборных кампаний. Последний фактор является порой единственной возможностью для того или иного региона быстро решить свои насущные проблемы или, по крайней мере, ослабить их остроту. Но естественным продолжением такой лояльности к действиям, не вписывающимся в правовые рамки, становится и формирование целых кланов ради получения преимуществ в общественной и политической жизни, когда политики и бюрократы официально являются членами советов частных компаний и т.д. В результате создается среда, в которой власть относительно легко конвертируется в богатство, а богатство во власть. Однако это явление в бразильской действительности имеет свой специфический противовес на "социальных весах справедливости". В городских трущобах (фавеллах) можно незаконно подключиться к системе водоснабжения, канализации, электрическим сетям, не платить налоги с мелкого бизнеса и ничего при этом не опасаться.

Есть мнение, что толерантность вообще и этническая в частности находятся в прямой зависимости от эмпатии (9) (от греческого empatheia - сопереживание, сочувствие). Толерантность позволяет смягчить напряженность в отношениях между людьми, поддержать уровень доверия. Народы, которым свойственна эмпатия, создают этически и эстетически комфортную внешнюю и внутреннюю среду. При прочих изъянах это гармоничное общество в смысле минимизации потенциально возможных в таких условиях конфликтов. Здесь максимально возможно (в данных конкретных условиях, а не в абсолютном значении) снижена агрессивность по отношению к соседям, вектор солидарности имеет центро-стремительную, а не центробежную направленность. В результате сравнительно небольшое количество людей выталкивается из сферы связей и отношений.

Бытие народа, формирование образов наличного и проектного бытия складывается из целого ряда факторов и способов существования, где эмпатия оказывает существенное влияние на социокультурную организацию народа. Социокультурная система для воспроизводства и саморазвития вырабатывает определенный уровень взаимопонимания и признания, культурной и социальной сплоченности и солидарности. Более того, само сочувствие становится важнейшим компонентом самоидентификации народа. Однако бразильская толерантность имеет свои пределы, она лишь средство минимизации конфликтности и не мешает адекватным реакциям на ситуацию, когда дело касается национальных интересов или попыток насильственного (в смысле принужденного, против воли значительной части общества (10), а не в смысле вооруженного или репрессивного, с использованием репрессивного аппарата государства) изменения общества со стороны внутренних или внешних сил. Сюда может относиться как принятие законов, указов органами государственной власти, так и действия транснациональных корпораций и т.д.

КАТОЛИЦИЗМ ПО-БРАЗИЛЬСКИ

Для понимания особенностей формирования новой социокультурной идентичности большой интерес представляет процесс трансформации католицизма в Бразилии. Долгое время считалось, что католицизм здесь постепенно вытеснит все народные (языческие) верования, как исторически произошло в мире, где мировые и региональные религии уверенно заняли место язычества во всех его проявлениях, включив отдельные элементы прежней языческой культуры в более универсальные системы. Это вроде бы и соответствует прогрессистской модели миропонимания, согласно которой человечество движется от менее совершенного к более совершенному, к более сложному. Однако тот процесс, который реализовался в Латинской Америке в отношении литературы, когда классическая европейская литература стала элементом, исходным пунктом современного латиноамериканского мифа, похоже, повторяется и в отношении религии.

Традиционный католицизм трансформируется в сторону народного католицизма, который представляет собой смесь христианского учения с народными поверьями и включает элементы иных религий. Одной из причин появления такого религиозного течения была и есть нехватка католических священнослужителей: в начале XХ в. один падре приходился на 5700 бразильцев, а в 90-х годах ХХ в. - на 10500 (бразильские мужчины крайне неохотно дают обет безбрачия) (11). Но эту причину едва ли можно считать основной. Она одна из многих. Среди них следует выделить, по крайней мере, следующие тенденции, характерные для бразильского общества. Полиэтничное и полирелигиозное население обратить в католицизм можно, но нельзя выкорчевать те базовые структуры его мировоззрения, которые сформировались исторически.

Синтез нового и старого неизбежен, причем чем сильнее и агрессивнее выкорчевывается старое, тем более интенсивно его пытаются восстановить потом. И это происходит не столько на уровне рационального осмысления действительности, сколько на уровне психоэмоциональной неудовлетворенности своим бытием, в результате чего и возникает эта причинно-следственная связь между бытием сегодняшним и прежними утратами. Поэтому и утраченное воспринимается как нечто более ценное, чем то, что удалось сохранить, не говоря уже о той ситуации, когда над утратами просматривается ореол мученичества, гонения, преследования. Поэтому совсем не случайно, что к христианским святым и мученикам добавились африканские и индейские духи, азиатские мудрецы, умершие европейские знаменитости (12).

Народный бразильский католицизм прагматичен; он ищет решение повседневных проблем. "Очевидность цивилизационных суждений во многом обусловлена той средой, в которой духовно формируется человек" (13). Бразильский католицизм отражает привычку населения к патрон-клиентелистским отношениям. В рамках этой трансформированной религии молящийся возносит молитву не Господу Богу вообще, а обращается к одному из святых, который наиболее "приемлем" для решения данной проблемы, и с ним "достигается договоренность" о помощи в обмен на посвящение святому какого-то деяния или на пожертвование. Однако часто бразильцы ждут первого шага со стороны святого, а выполнение своих обещаний ставят в зависимость от исполнения святым их просьбы (14).

Как и в любой быстро индустриализирующейся стране, открытой для внешнего религиозного влияния, в Бразилии растет численность как самих протестантов, так и протестантских церквей, сект (15). Основная их идея очень легка для усвоения - "ваша богоизбранность определяется успехом в вашей профессиональной деятельности", и это очень хорошо показал М.Вебер (16). Но одновременно распространение протестантизма говорит о расколе бразильского общества в его ценностных ориентациях, о формировании групп, придерживающихся различных ценностно-нормативных систем: в одних доминирует традиционная система ценностей, в других - привнесенная, заимствованная, или протестантская, появившаяся в стране сравнительно недавно.

Однако наибольший интерес представляет рост афро-бразильских религиозных верований. Общая численность африканского населения в Бразилии 5%, еще 42% - мулаты. Причем последние в отличие от мулатов, живущих от США, не идентифицируют себя с неграми. Не менее интересно и то, что афро-бразильские религии исповедывало не только темнокожее население. Наиболее распространенные верова- ния - умбанда и кандомбле.

Умбанда вобрала в себя африканский спиритизм, афро-бразильский синкретизм, оккультизм, культы американских индейцев и католицизм. Умбандисты признают божества йорубы, католических святых и многое другое (17). Завезенные из Африки невольники насильственно обращались в христианство, но тайно исповедовали спиритизм, несмотря на жестокие наказания. Для маскировки рабы использовали имена католических святых для обозначения своих божеств. Так они не только сохранили спиритизм, но и создали предпосылки для проникновения африканской религии в народный католицизм. Хотя официально спиритизм, как и иные африканские религиозные верования и обычаи, рассматривается как пережиток невежественного чернокожего населения, но на самом деле многие бразильцы всех классов и рас верят в африканских богов. Нередко в самых популярных местах больших городов им оставляется пища, и обычно небрежные бразильские водители осторожно объезжают эти дары.

Синтез африканской и португальской культур проявляется и в ритуалах умбанды. Лирика (18) здесь поется португальская, вызываются души людей, а не богов, но это типичные представители Бразилии: либо молодые индейцы - кабоклос (caboclos), либо чернокожие старики. Как это ни парадоксально, бразильцы все больше почитают свои африканские истоки, а многие центры умбанды очищают свои ритуалы от неафриканского влияния (19). То же самое характерно и для Мексики, все больше ценящей свои ацтекские истоки.

В явном противоречии с иудейско-христианской традицией находится другая не менее популярная религия - кандомбле (20). Она имеет совершенно иное этическое содержание, очень близка или даже тождественна африканскому миропониманию с его ярко выраженной гедонистической направленностью. Христос взаимосвязан с главным божеством племени йоруба, и на родине в Африке он называется Олорун (бразильский вариант имеет другое звучание) и предстает в разных ипостасях: Олодумаре - всемогущий, Алайе - распределитель жизни, Эледа - созидатель. Все эти эпитеты определяют главные стороны его роли в теологии, он не имеет в народном воображении четкого облика, но иногда нисходит до того, чтобы через своего сына (оракула Ифа) сообщает свою волю людям (21). Дева Мария отождествляется часто с богиней моря. Однако в кандомбле базисный религиозный механизм иной - это транс, который позволяет богам во время церемоний явиться людям во плоти новичков, которыми все любуются. Здесь нет религиозных собраний, разговоров о вере, только песни и танцы. Каждый из богов ударом барабана вызывается на сцену, и ему оказываются почести.

Проблема места человека в мире решается очень просто: люди на земле находятся для того, чтобы искать удовольствия, есть и пировать вместе со своими богами, и в этом - главная жизненная ценность для афро-бразильцев. Как пишет Б.Оля в книге "Боги тропической Африки", еще древние знали правило "сначала жить, потом философствовать" (22). Служители и служительницы культа кандомбле часто прибегают к гаданиям на раковинах каури, использовавшихся в Африке в качестве денег. Многочисленные адепты этой религии ищут конкретной помощи в решении обыденных житейских проблем: любовь, работа, безденежье и т.д. Далеко не редкость в Бразилии, когда даже высшие сановники, не говоря уже о женщинах и детях, тайно платят бешеные деньги за колдовство африканским жрецам и жрицам ради успеха в личных и служебных делах. Об уровне популярности кандомбле можно судить по такому факту, что только в г. Сальвадоре полицией зарегистрирована тысяча культовых мест этой религии.

Религиозная ориентация многих бразильцев зависит от обстоятельств, и в этом нет никакого лицемерия, фальши. Неуверенность в завтрашнем дне заставляет людей использовать все возможности, чтобы обладать большим арсеналом средств для решения своих проблем, и это становится их натурой. Одна из норм культуры бразильцев - не делать выбор, а соединять даже несоединимое. Поэтому для практичного бразильца посещение католической церкви не является препятствием для посещения спиритических сеансов или ритуалов кандомбле.

В Бразилии действует "Управление игр и обычаев", которое по существу приравняло афро-бразильские религии к цирку или дискотеке, когда за отправление культа надо платить налоги или покупать лицензию. Но это управление подотчетно государственному цензору. Тем самым признается идеологический характер контролируемых обычаев, ведь цирк и дискотека по своей природе аполитичны. Бразильская Конституция гарантирует право на исповедание любой религии, тем самым устранено несоответствие жизненных реалий государственным нормам. Можно привести такой пример: в штате Баиа в 1976 г. состоялась инаугурация губернатора, во время которой по одну сторону от него стоял кардинал католической церкви, а по другую - священник кандомбле. Так государство прекратило преследование афро-бразильских религий.

Ближайшие 100 лет развития Бразилии покажут, в какую сторону пойдет естественный процесс синтеза, доминированием какого мировоззрения он закончится или каков будет этот синтез. Что возникнет в будущем в результате подобного синтеза, можно только предполагать. Но каждая новая цивилизация потому и создает оригинальную культуру, что оказывается способной соединить ранее несовместимое. Ведь и доминирующая ныне западная цивилизация смогла соединить гедонизм досуга с трудовым аскетизмом.

В Бразилии соблюдались первоначально те же праздничные дни, что и в Португалии. Однако постепенно под влиянием негров и индейцев, современная народная культура и религия стали содержать много норм, пришедших с африканского континента, особенно сильному влиянию подверглась музыка и танцы, праздники. Современные бразильцы принимают во внимание два церковных календаря: официальный ли-тургический, строго соответствующий римским канонам, и народный, включающий местные традиции и обычаи. В качестве примера можно рассмотреть ежегодное мытье ступеней храма Бонфима в четверг перед третьим воскресеньем января. Ритуал родился из смешения португальских и западно-африканских мифов. Поклонение Бонфиму впервые практиковалось в португальском городке Сетубал, где в год отменены рабства (1888 г.) ступени мыл сам архиепископ. Затем данный ритуал соединился с африканскими культами. В Бразилии католическая ассоциация поклонников Бонфима долго, до 1948 г., не признавалась официальными духовными властями. Что касается самого праздника, то в 1976 г. государственное турагентство штата Баиа добилось введения ряда изменений, делающих церемонию более зрелищной: нарядное украшение двухколесной тележки и запряженного в нее осла и использование некоторыми участниками одежды португальской знати XVIII в. Смысловое значение торжества сводится к благодарности за прекращение преследования культа кандомбле со стороны государства. На практике это превратилось в квазиофициальное общественное мероприятие с элементом туристической индустрии. Для участников это и ритуал, и развлечение. В шествии участвуют: католические священники из двух храмов, так как процессия движется от церкви Богородицы (Our Lady) до церкви Бонфима, политики, гуляки, зарубежные туристы, студенты, рабочие и служащие, которые не пошли на работу, и, конечно, приверженцы кандомбле. Священники кандомбле 6 км несут на головах керамические сосуды с водой для мытья ступеней. Все остальные участники процессии поют, пляшут, болтают, пользуются услугами многочисленных киосков, торгующих острыми традиционными кушаньями и алкогольными напитками. По мере продвижения толпа все более "расслабляется". Достигнув цели, воду, столь торжественно принесенную, выплескивают как попало на ступени и, шлепая по лужам, продолжают танцевать, только несколько священников пытаются мыть ступени лестницы (23).

Однако самое захватывающее действо - это бразильский карнавал. Исторически он возник как синтез португальских религиозных празднеств и африканской традиции ежегодного избрания короля. И в обоих случаях это были костюмированные шествия. Корни обоих праздников происходят из ритуальных церемоний. Африканское карнавальное шествие коренится в ритуальной церемонии принятия власти и признания этой власти, это и ритуал, и народный праздник. Европейский карнавал генетически связан с древними языческими аграрными праздниками, олицетворяющими полный (хотя и временный) возврат на землю золотого века, а также идею вселенского обновления.

Нечто очень похожее, но в более ранний период можно обнаружить в элевсинских и орфических мистериях. Мистерии возникли как обряды эзотерических религиозных культов и только посвященные имели право присутствовать при ритуальных действиях. Постепенно элевсинские мистерии Деметры и Посейдона стали частью афинского государственного культа. Орфические мистерии постепенно превратились в народные празднества, главная идея которых сводилась к подчеркиванию сложной противоречивой природы человека, обладающего благими духовными качествами и греховными. Задача действия была в попытке спасти в человеке позитивное начало. Праздники выполняют важную функцию в поддержании социокультурного, да порой и политического единства общества, ослабляя накопившиеся противоречия, снимая социальное напряжение.

Карнавал у бразильских негров-рабов, как и в средневековой Европе, дарил людям временное освобождение от существовавших порядков. В противоположность официальным религиозным праздникам карнавалу была свойственна особая форма вольного, фамильярного контакта между людьми, разделенными в обычной жизни барьерами семейного, возрастного, социального положения. В Европе карнавальные формы часто были прямой пародией на церковный культ, а содержание - сатирой на духовенство: высмеивались пороки, злоупотребление и невежество монахов, но церковь не пыталась запретить карнавалы и не принимала никаких репрессивных мер против участников (хотя отдельные представители культа, возможно, такие намерения и имели). В Бразилии для африканцев сам карнавал стал формой, позволявшей выдать древний ритуал за христианский праздник, поэтому и его проведение приурочивали ко дню одного из католических святых, несмотря на то, что в соревнующихся шеренгах танцоров самбы невозможно было увидеть никакого религиозного благоговения. Бразильская же католическая церковь старалась не замечать явного несоответствия тематики праздника и характера ее воплощения.

Карнавал - это разновидность человеческого бытия, имеющая игровую форму существования. Африканская и европейская традиции соединились, со-здав неповторимый облик бразильского карнавала. Со временем власть была вынуждена признать и принять карнавал. Он во многом имеет и прагматическое значение. Работа массовых школ самбы снижает преступность, а проведение карнавала является высокодоходным коммерческим мероприятием.

НОСИТЕЛИ БРАЗИЛЬСКОЙ КУЛЬТУРЫ

Понять процессы трансформации бразильской социокультурной системы легче, если учитывать изменения самого субстрата - носителя этой культуры. Нельзя забывать, что африканизация португальской культуры во многом произошла благодаря многочисленным кормилицам, нянькам, кухаркам, служанкам, воспитавшим множество белых бразильцев и передавшим им африканские ценности, практические знания, верования, обычаи, традиции, песни, сказки, объяснения явлений повседневной жизни и т.д., не говоря о том, что африканцы вслед за индейцами учили португальцев выживать в тропиках. Люди в значительной степени идентифицируют себя через эстетические модели. В каждой культуре есть особые модели, связанные с эстетическими традициями и символически используемые для персональной и групповой идентификации. Это идеалы физической красоты и стили одежды, пищевые пристрастия и танцевальные фигуры. В конечном итоге это связано с общением, сопричастностью. Поэтому эстетические культурные модели являются одновременно и моделями коммуникации, они формируют основу для признания взаимной идентичности.

Культурная идентичность формируется в культурно-психологическом ключе. Любой социум в процессе своего становления вырабатывает понятные всем адаптационные механизмы, радикально снижающие вероятность конфронтации и конфликта. В рамках одной социальной общности формируются вербальные и невербальные средства коммуникации (24). Потребность в коллективной целостности заставляет по-новому интерпретировать символы прошлого.

Попытаемся ответить на вопрос: как в Бразилии совместилось несовместимое - африканские религии и христианская универсалистская идеология, которые предлагают человеку альтернативные формы жизнедеятельности и выживания. Христианство предлагало человеку новую идентичность и иную форму социокультурной преемственности нежели африканские традиционные верования. Здесь не было места культу предков, культу земли и т.д. Социальные обстоятельства не позволяли человеку (прежде всего африканцу) остаться в прежней этнической, расовой группе и это приводило к ощущению вины. И, по мнению ряда авторов, именно это подсознательно стимулировало поиск вариантов совмещения двух систем идентификации и создавало условия для синтеза при определенном приоритете. Для африканского общественного и индивидуального сознания забвение своего, традиционного, воспринимается как своеобразная форма убийства предков. Предки "живы" до тех пор, пока определенные символы их культуры продолжают переноситься из прошлого в настоящее и будущее (25). В бразильской социокультурной среде соединились два рода символизации: два религиозных ритуала. Функции любой цивилизационной системы, ее структура и коммуникация взаимообусловливают друг друга. Сложная взаимосвязь культурных элементов передает информацию тем, кто участвует в текущих событиях и коммуникационных процессах. Сама культурная среда обусловливает коммуникацию и социокультурную трансляцию (26). Одна из функций культуры - борьба с забвением, где традиции поддерживают коллективную память данной общности (27). Особенно это характерно для бесписьменных культур, к каким и принадлежало большинство африканцев, для которых культовые обряды - сохранение и передача "памяти" и "знаков".

Центральной фигурой современного бразильского общества является метис в прямом или социокультурном значении. Связано это с несколькими факторами. Колонизация Бразилии начиналась исключительно португальцами-мужчинами, а численность женского населения росла крайне медленно: три женщины прибыли в 1553 г., еще девять - в 1555 г., семь - в 1559 г. В отличие от англосаксов португальцы никогда не имели расовых предрассудков. Это объясняется культур-антропологами тем, что четыре века темнокожие мавры господствовали над значительной частью португальцев (28). Португальцы, испанцы, как и русские, - пограничные народы. Сами испанцы и португальцы являются продуктом культурно-исторической амальгамы с римскими и мусульманскими завоевателями. Те, кто завоевывает, становятся частью того, кого завоевали, а идентичность в таком случае есть форма утверждения собственной индувидуальности через преодоление социокультурной, ценностно-нормативной двойственности. Пограничные народы отличаются большей культурной толерантностью. Поэтому результатом португальской колонизации, как и испанской, было появление значительного числа метисов.

Однако, надо иметь в виду, что на протяжении длительного времени расовые различия создавали условия для кастовости, где привилегированное положение занимали португальцы, прибывшие из метрополии, им принадлежали посты в колониальной администрации, судебная, духовная и военная сферы деятельности; ниже - креолы, родившиеся в колонии, это в основном земледельцы-плантаторы и низшее чиновничество, торговцы; далее - люди от смешанных браков европейцев с индейцами и свободные индейцы, а также мулаты и самбо, они занимались в основном ремеслом и работой по найму; в самом низу социальной пирамиды были негры-рабы.

В Бразилии с колониальных времен отсутствует солидарность небелого населения: мулаты дистанцируются от черных, и даже среди мулатов есть множество градаций - тускло белый, цвета корицы, орехово-коричневый, желтовато-коричневый и т.д. Два близнеца с идентичным цветом кожи расово различны в глазах окружающих, будь один из них богат, а другой беден: богатый расово "белее", а бедный - "чернее". Социальное положение, класс важнее, чем цвет кожи. Даже воспринятое в Бразилии из метрополии в колониальную эпоху правило, обязывающее при обнаружении или подозрении супружеской неверности убить жену и ее любовника, не распространялось на му-жа в том случае, если его социальный статус был невысок (батрак, солдат и тем более раб) в отличие от любовника (аристократа, судьи или мужчины, занимающего высокий пост) (29).

Однако в бразильском обществе в социальной пирамиде между белыми и рабами постепенно образовался особый слой, состоящий из мулатов (происходили от белых и африканок) и кабоклос (от белых и индианок) (30). Недостаток рабочих рук открыл путь метисам (мулатам и кабоклос) к некоторым должностям в управлении, правда, существовал и ряд ограничений. Так, метисам не было разрешено носить оружие, дорогую одежду, занимать официальные должности в церкви и государстве. Для того, чтобы обойти этот закон, в Бразилии за прошедшие века сложилась весьма своеобразная трактовка расы: было введено множество градаций между белыми и черными, а многие метисы стали считаться белыми. В этом отличие Бразилии от США, где даже наличие одного, очень далекого предка-африканца делало человека черным. На уровне общественного сознания в США отношение к человеку долго определялось цветом кожи, в Бразилии же чем лучше к человеку относились, тем более "белым" (по отношению к естественному цвету кожи) его считали. Поэтому в Бразилии африканское население не стало блокированной группой, как в США, а сама возможность социальной мобильности, как известно, снижает потенциальную энергию социального протеста.

Именно цивилизационная пограничность и связанные с ней особенности индивидуального и общественного сознания стали со временем главным фактором убежденности бразильцев в том, что на огромных просторах Бразилии сформировалась универсальная раса, представляющая в массовом сознании высший синтез всех расовых и культурных типов. В плане понимания счастья, ритмов жизни бразильцы похожи на африканцев, они - индейцы в смысле упорства, твердости воли и созвучия с природой, они - португальцы (европейцы) по языку, однако не идентифицируют себя полностью ни с одними, ни с другими, ни с третьими. На уровне общественного сознания бразильцы воспринимают себя не как конгломерат различных народов, а как народ, становление которого уже завершилось, где элементы социокультурного синтеза уже давно составляют единое целое, а особый бразильский менталитет, как и моностилистическая культура, - реальность.

Моностилистическая культура, для которой характерны структурированность, иерархия, исключение чуждых элементов, в том числе и упрощение, длительное время формируется посредством интерпретации сложных заимствованных культурных феноменов. Фольклорная, танцевальная и иные традиции - это информационные каналы культуры, где в результате цепи постепенных изменений - количественных и качественных - происходит становление новых сложных форм. Здесь в рамках одной матрицы собирается разновременная информация. Продуктивный результат дает использование для чуждого материала матриц своей культуры или наоборот (31).

Консенсус, в рамках которого человек может чувствовать себя вполне спокойно, относительно комфортно, достигается крайне медленно и независимо от рационально поставленных целей и используемых методов. Этот процесс стихиен по своей природе. Он есть некая результирующая множества факторов и связан в том числе и с гибелью целых фрагментов культуры прошлого, когда многие формы тради-ционной общественной и культурной жизни распадаются на глазах. Такая ситуация не поддается контролю разума или тем более политической воле руководства. Интенсивность культурной жизни имеет свои детерминанты, свой механизм самоорганизации.

Все сильнее проникающие в культурную жизнь современного общества коммерция, иная нормативная система, иные модели поведения могут привести к распаду складывавшихся столетиями и десятилетиями традиций, верований, образов мира, идеологии, а могут, наоборот, усилить отдельные элементы как уравновешивающие факторы против натиска тотальной коммерциализации.

СТАНОВЛЕНИЕ НОВОГО КУЛЬТУРНОГО ФЕНОМЕНА

Происходящие кардинальные изменения иногда воспринимаются как хаос, кризис, но на самом деле такой процесс есть переход или завершение формирования качественно иной моностилистической культуры, переход к новой форме синкретизма (а не эклектики). Этот процесс порой воспринимается как отход от культурной терпимости. Однако он означает диверсификацию, усложнение вместо упрощения и формирование сложной системы взаимодействия различных традиций, культурных стилей, образов жизни. На официальном уровне этот консенсус может быть и не принят, общественное сознание может это и не отрефлексировать, оно, как правило, отстает от событий, подвержено "идолам" прошлого и не может от него освободиться.

В саморефлексии общества, как и в анализе ситуации со стороны, часто не отражается сущностная характеристика процесса, порой трудно понять, идет иерархизация общества или его деиерархизация. Происходит становление сакрального доктринального ядра или идет распад того доктринального ядра, который был вполне функционален на ранних этапах становления социокультурной системы. В современной Бразилии происходит деканонизация прошлого (в том числе и относительно недавнего) через ослабление прежних стилевых форм и норм и одновременно упорядочивается новое социокультурное пространство, формируется новый порядок и новые принципы реализации иных культурных стереотипов, завершается становление нового культурного феномена. Для существования культур народов мира и в создании нормативных образцов человеческого будущего важны и метафизика, и утопия, и т.д. Они вносят в жизнь иной экзистенциальный смысл, помогают постичь интересы и проблемы в иной плоскости восприятия, соотнести представления сознания с архетипом народа. И на сегодняшний день остается открытым вопрос о том, что именно в сфере духовной жизни имеет историческую перспективу.

С позиций цивилизационной концепции важным фактором вхождения социокультурной системы в завершающую фазу своего формирования является проявление ее самодостаточности по отношению к иным системам. Темпы, которыми Латинская Америка наращивает свой потенциал, впечатляют, а Бразилия как один из локомотивов этого процесса в регионе наглядно это подтверждает.

Мир меняется очень быстро, но еще быстрее меняется роль Бразилии на мировой арене. Нельзя забывать, что до конца ХVIII в. в Бразилии возбранялось основание мануфактур, указом от 1785 г. всякое производство текстиля (не говоря уже о другой продукции), кроме грубых хлопчатобумажных тканей для одежды рабов и производства мешков было запрещено. Не разрешалась покупка кораблей не португальского производства. Весь ХVIII в. производительность сельского хозяйства по сравнению с Северной Америкой и английскими колониями в Вест-Индии была низкой, а технический прогресс отсутствовал вовсе (32). Доля Бразилии в мировой обрабатывающей промышленности была нулевой (33). За 100 лет развития собственного производства, а тяжелая индустрия вообще стала развиваться только с 70-х годов XX столетия, Бразилия достигла огромных успехов. Сегодня она вошла в первую десятку стран по внутреннему национальному продукту.

Однако, быстрое развитие экономики в сочетании со многими нерешенными и возникающими проблемами (это и вопиющее неравенство, безработица и отчасти сохраняющаяся монокультурная ориентация сельского хозяйства при наличии плодородных целинных земель, зависимость от транснациональных корпораций) становится катализатором исторического отбора и синтеза всех элементов духовного наследия. Характер и результат такого отбора - это выбор народа, который (больше методом проб и ошибок, чем рациональным путем) в процессе социокультурной трансляции от поколения к поколению закрепляет в качестве социальных норм то из духовного наследия, что способствует его адаптации к реальной жизни или же помогает переносить трудности бытия. В контексте собственной культуры народом осознаются цели бытия. Понять мотивы деятельности народа, опираясь на ассимиляционную модель будущего, на набирающую силу глобализацию, невозможно. Глобализация - это не унификация, это иная модель межцивилизационного взаимодействия.

Но несмотря на неоднозначность понятия "глобализация", нельзя не признать, что это явление определяет сущность современного мира. Глобализация мировой экономики усиливает роль ведущих западных стран, поэтому весьма актуален вопрос о степени глобализации, вестернизации, можно даже употребить термин американизации. Но в любом обществе идентификация реализуется на основе целого ряда признаков. Трансформация сознания осуществляется вместе с изменением социополитической и экономической реальности, однако сохраняется и роль социокультурного ядра этнических и цивилизационных систем.

Ответ обществ на усиление позиций Запада, повсюду навязывающего свою волю, получает особое звучание там, где в качестве исторической новации противостояния возникают такие явления, как фундаментализм, антиглобализм. Новый самостоятельный участник на международной арене (в системе межгосударственных, межцивилизационных отношений) появляется именно благодаря новациям. Первым шагом на этом пути является формирование оригинальной культуры, которая говорит о том, что процесс идентификации, формирования целостности конкретного общества завершился и появился новый субъект, способный реально влиять на ход исторических событий. Поэтому не случайно, что современная Бразилия вносит значительный вклад в становление антиглобалистского движения. Антиглобализм - новый тип протестного движения в мире, он же и новый тип движения за социальную справедливость, носящий, как и возникшее в XIX в. коммунистическое движение, универсалистский характер. Однако на этот раз универсалистское протестное движение оформляется не в рамках западной цивилизации (34). Антиглобализм становится некой альтернативой левым движениям ушедшего века, оказавшимся в глубоком кризисе, и сам факт его существования первым поставил под сомнение идеи Ф.Фукуямы (35) и его сторонников о конце истории и переходе в постисторию.

Еще одним существенным фактором роста влияния Латинской Америки становится латиноамериканизация южных штатов США. И хотя происходящее не имеет прямого отношения к Бразилии, а связано с испаноязычными странами Латинской Америки, нельзя не обратить внимание на ряд существенных моментов. Нарастающая латиноамериканизация США говорит о неспособности доминирующей державы ассимилировать данный инокультурный элемент, с одной стороны, и самодостаточности молодой латиноамериканской культуры - с другой. Американский "плавильный котел" всегда работал как механизм ассимиляции инокультурных элементов. Белый, англосаксонец, протестант ("wipe") еще является образцом для социального подражания иммигрантов, однако последние десятилетия система демонстрирует явный сбой, о чем говорят и сами американцы, к примеру, С.Хантингтон и другие. Более того, в этнической палитре Соединенных Штатов именно латиноамериканцы в силу присущей им этнокультурной толерантности наиболее включены в свою социокультурную среду (поглощения), в том числе и через межэтнические браки, афроамериканцев, англосаксонцев и представителей других народов.

Цивилизационная концепция обращает внимание на малосущественный для других подходов факт: сначала формируется социокультурная целостность со всей системой атрибутов, а уже на базе этой целостности создаются новации в экономике, политике, формируются специфические политико-государственные и хозяйственно-экономические модели функционирования системы. Обратный процесс идет в той же последовательности: сначала распадается социокультурная целостность, а уже потом с определенным запозданием происходит разрушение хозяйственно-экономического и политико-государственного устройства общества.

Превращение культурного синтеза в социокультурную целостность в Бразилии, для которой характерна неразрывность, взаимодетерминация составляющих элементов, говорит о формировании нового феномена, основное значение или историческая роль которого не в прошлом, а в будущем. Подтверждением того, что это - новый "игрок" на современной исторической арене, является быстрый рост экономики, усиление политического и идеологического влияния в мире, т.е. изменение экономического и геополитического статуса Бразилии. Все перечисленное говорит о том, что она не только все более приобретает черты самостоятельного субъекта исторического процесса, но что эта субъектность становится все более и более зримой.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Modern Brazil. Elites and Masses in Historical Perspective. Nebraska, 1989, p. 38.
2 Проблема насилия вообще и учредительного насилия в частности очень сложный феномен древних и современных обществ. Рене Жирар показал, что преодолеть угрозу разбушевавшегося насилия можно только учредительным насилием, и для этого общество вырабатывает некие инструкции, делающие его легитимным. См: Р.Ж и- р а р. Насилие и священное. М., 2000.
3 T.T.S k i d m o r e. Five Centuries of Change. New York, 1999, p. 206.
4 T.L.S m i t h. Brazil: People and Institutions. Louisiana, 1963, p. 243-255.
5 Н.М.Г и р е н к о. Морфология, идеология насилия и стратегия выживания. -Антропология насилия. СПб, 2001, с. 91.
6 Русский мыслитель Н.Я.Данилевский придавал огромное значение истории народа, его судьбе (не в фаталистическом смысле), рассматривая историческое прошлое в качестве ключевого фактора, определяющего специфику функционирования социальных институтов.
7 Brazilian Puzzle. Culture on the Borderlands of the Western World. New York, 1995, p. 277.
8 Ibid., p. 35-47.
9 Б.Х.Б р а ж н о к о в. Культура эмпа-тии. - Толерантность и культурная традиция. М., 2002, с. 98-117.
10 Насильно - это то, что носит черты своеволия, принуждения, притеснения, вы-ступает в лице обидчика, принуждает си- лою различных обстоятельств. - В.Д а л ь. Толковый словарь в четырех томах, т. 2, с. 467-478.
11 K.N e u h o u z e r. Modern Brazil. A Volume in the Comparative Societies Series. Boston, 1999, p. 97.
12 Brazilian Puzzle. Culture on the Borderlands of the Western World, p. 12.
13 Л.В.С к в о р ц о в. Истоки парадоксов цивилизационного знания и обучения. - Культурология дайджест, 2003,. № 4, с. 178.
14 K.N e u h o u z e r. Op. cit., p. 100.
15 Протестантизм - одно из направлений в христианстве, возникшее в ходе Реформации как протест против Римско-католической церкви, объединяет множество самостоятельных течений, церквей и сект (лютеранство, кальвинизм, англиканство, баптизм, адвентизм, методизм и др.). - Словарь иностранных слов. СПб, 1994, с. 497.
16 "Капиталистический успех.., в том случае, если он был достигнут праведным путем, свидетельствует об избранности данного человека и о нисхождении на него благодати". "Работа - единственное средство утвердиться в своем избранничестве". -М.В е б е р. Протестантская этика. Сборник статей. М., 1972, ч. 2 и 3, с. 292, 106.
17 Brazilia Puzzle. Culture on the Bonderlands of the Western World, 1995, p. 195
18 Лирика - от греческого lyrikos - музыкальный, напевный. Лирика - один из трех основных родов словесного искусства, как правило использующий стихотворную форму, является прямым выражением индивидуальных чувств и переживаний. - Словарь иностранных слов, с. 343.
19 K.N e u h o u z e r. Op. cit., p. 100-102.
20 Иногда употребляется написание "кондомбле". См: Полпред. Экономические связи в 2000 г. Латинская Америка и Россия, с. 167.
21 Б.О л я. Боги тропической Африки. М., 1976, с. 33.
22 Там же, с. 35-36.
23 Braazilian Puzzle. Culture on the Borderlands of the Western World,
p. 134-145.
24 Дж.Д е - В о с. Этнический плю- рализм: конфликт и адаптация. - Современная психологическая антропология. М., 2001, с. 229.
25 Дж.Д е - В о с. Указ. соч., с. 243.
26 Э.Л и ч. Культура и коммуникация: логика взаимосвязи символов. М., 2001.
27 З.Х а й н а д и. Культура как память. - Культурология дайджест, 2002, № 2.
28 K.N e u h o u z e r. Op.cit., p. 31.
29 T.E.S k i d m o r e. Op.cit., p. 22.
30 Ibid., p. 23.
31 С.Ю.Н е к л ю д о в. Фольклор: типологический и коммуникативный аспекты. - Традиционная культура. М., 2002, № 3. с. 3-7.
32 A.H.O l i v e i r a M a r q u e s. History of Portugal, vol. 1. From Lusitania to Empire. New York, 1972, p. 442-444.
33 С.Х а н т и н г т о н. Столкновение цивилизаций. М., 2003, с. 124.
34 И первый, и второй Всемирные социальные форумы состоялись в Порто-Алегре и носили характер альтернативы Всемирному экономическому форуму в Давосе. - Латинская Америка: затянувшееся ожидание экономического чуда. М., 2003,
с. 52-83.
35 Фр.Ф у к у я м а. Конец истории. - Вопросы философии, 1900, № 3.