ЭКОНОМИКА, ФИНАНСЫ

П.П.Яковлев - кандидат исторических наук, директор Центра иберийских исследований ИЛА РАН.

Аргентина: кризис преодолен, долги остались

В повестке дня многих латиноамериканских и других развивающихся государств вот уже несколько десятилетий фигурирует проблема внешнего долга, ставшая за это время "головной болью" как заемщиков, так и кредиторов. Периодически обостряясь, она неоднократно приводила к глубоким экономическим кризисам, служила одной из главных причин ожесточенных социальных столкновений и политических катаклизмов.

Аргентина давно входит в число стран, где долговая проблема особенно болезненна. Здесь объем внешней задолженности на душу населения - один из самых высоких в мире, а платежи по ее обслуживанию периодически далеко превосходят реальные финансовые возможности государства. Именно поэтому аргентинские власти многократно пытались ослабить "долговую петлю", искали способы сокращения задолженности, снижения ее нагрузки на национальную экономику. Беспрецедентная по масштабам программа реструктуризации суверенных долгов была осуществлена правительством Нестора Киршнера в текущем году. С 14 января по 25 февраля Буэнос-Айрес произвел многомиллиардный обмен старых обязательств, и с 1 апреля кредиторы начали получать новые долговые инструменты.

Эта крупнейшая финансовая операция позволила Аргентине не только ощутимо уменьшить объем задолженности, но и в значительной степени оздоровить общий макроэкономический климат в стране, укрепить ее международные позиции. В то же время и аргентинскому руководству, и внимательным зарубежным наблюдателям очевидно, что сделан лишь первый шаг в решении застарелой проблемы и что до окончательного "закрытия" долговой темы Аргентине предстоит пройти долгий и сложный путь.

ЖИЗНЬ ВЗАЙМЫ

Многие аргентинские исследователи, даже придерживающиеся противоположных политических взглядов, солидарны в том, что их родина оказалась посаженной на долговую иглу чуть ли не с самого рождения (1). И такие утверждения не лишены веских оснований.

В 1824 г., т.е. всего через восемь лет после провозглашения независимости, власти Аргентины взяли у английского банка "Baring Brothers" первый международный заем в размере 1 млн фунтов стерлингов (эквивалент 8 т золота) из расчета 6% годовых и со сроком погашения в 27 лет. Причем из-за жестких условий соглашения и непомерных комиссий посредников в страну реально поступило немногим более половины номинальной суммы кредита - всего 570 тыс. фунтов, да и эти средства были потрачены не по назначению (создание хозяйственной инфраструктуры), а на финансирование военных действий против Бразилии (2). В результате уже в 1828 г. власти молодой республики оказались неплатежеспособными и объявили первый в истории страны дефолт по суверенному долгу.

Аргентина сохраняла мораторий на платежи "Baring Brothers" вплоть до 1857 г., когда было подписано соглашение о реструктуризации задолженности, и возобновились выплаты по ее обслуживанию, продолжавшиеся до 1904 г. За это время должник перечислил кредитору суммы равнозначные почти 5 млн фунтов стерлингов (эквивалент 38 т золота) (3).

Во второй половине ХIХ в. в Аргентине сложилась экспортно-сырьевая структура экономики. Страна выдвинулась в первый ряд мировых продавцов пшеницы, кукурузы, мяса, кожи, шерсти и других товаров. Сравнительно благоприятная, хотя и неустойчивая конъюнктура международных рынков способствовала быстрому хозяйственному росту, но образовавшийся аграрный "перекос" детерминировал зависимость от импорта промышленных товаров, на закупку которых направлялись огромные средства. Подобная модель в условиях хронической нехватки внутренних ресурсов изначально предполагала дополнительное внешнее финансирование. Не случайно конец ХIХ - начало ХХ вв. стали периодом постоянного увеличения суверенной задолженности Буэнос-Айреса и связанных с ней расходов. Вот показательные цифры. Если в 1881-1883 гг. платежи по обслуживанию долгов составили 47 млн золотых песо, то в 1911-1913 гг. они возросли почти в 10 раз, достигнув 419 млн золотых песо или около 33% всех экспортных поступлений (4). В эти годы в стране неоднократно возникали серьезные финансовые трудности и только чудом удавалось избегать официального дефолта, на практике Аргентина не раз прекращала (полностью или частично) внешние платежи и испытывала политическое давление со стороны кредиторов. Это объясняет тот факт, что именно аргентинская дипломатия в 1902 г. в лице ее тогдашнего министра иностранных дел Луиса Марии Драго в инициативном порядке выступила против применения силы державами-кредиторами для взимания долгов с государств-должников (доктрина Драго).

Во время Первой мировой войны Аргентина оказалась отрезанной от международных кредитных рынков и вернулась к практике внешних заимствований в 1924 г., разместив на финансовой площадке Нью-Йорка заем на сумму в 60 млн золотых песо. За этим последовали новые соглашения, причем к зарубежным займам, наряду с центральным правительством, стали все чаще прибегать власти отдельных провинций и городов, которые таким образом восполняли дефициты своих бюджетов. Как отмечал в те годы американский исследователь Харольд Петерс, "...внешние заимствования отражали стремление местных политиков быстро получить деньги и оставить проблему платежа в наследство своим преемникам" (5).

Другое целевое использование иностранных кредитов в 20-30-е годы - дополнительное финансирование так называемой импортзамещающей индустриализации, в результате чего в Аргентине сложились новые отрасли промышленности, возникли тысячи предприятий, выпускавших самую разнообразную продукцию. Направляющую роль в этом процессе сыграло государство, активно вмешавшееся в экономику и взявшее на себя не только миссию регулятора хозяйственных отношений, но и функции непосредственного предпринимателя, финансиста и инвестора.

Именно с возраставшим госучастием в экономике, а также с особыми условиями периода Второй мировой войны было связано то уникальное в истории Аргентины обстоятельство, что страна в 40-е годы превратилась из международного должника в кредитора. Более того, отмена в августе 1947 г. британским правительством свободной конвертируемости фунта стерлингов на практике означала дефолт по накопившимся за военные годы долгам Лондона Буэнос-Айресу (6).

Экономическая ситуация в Аргентине стала ощутимо осложняться в первой половине 50-х годов. Хозяйственная политика Хуана Доминго Перона (особенно в период его второго президентства в 1952-1955 гг.) в изменившемся международном контексте обнаружила серьезные структурные слабости, сказавшиеся и на финансовом положении страны. В частности, все более дефицитным становился внешнеторговый оборот, резко упали золотовалютные резервы: с 1687 млн долл. в 1946 г. до 119 млн долл. в 1955 г. (7). Аргентинские власти вновь стали прибегать к внешнему заимствованию, страна вступила в Международный валютный фонд (МВФ), вернула свой традиционный статус должника и с этого момента с ним уже не расставалась.

Начиная с середины 60-х годов, внешний долг Аргентины стабильно растет (см. таблицу 1), постепенно приобретая контуры острейшей общенациональной экономической и социально-политической проблемы.

Т а б л и ц а 1
ДИНАМИКА ВНЕШНЕГО ДОЛГА АРГЕНТИНЫ (млрд долл.)
Составлено по данным министерства экономики Аргентины.

Особую остроту долговая проблема приобрела в период военного режима (1976-1983 гг.), взявшего на вооружение отдельные неолиберальные принципы хозяйственной политики. Новые власти предприняли шаги по ослаблению протекционистских мер, принятых в предшествующий период, начали открывать внутренний рынок зарубежным товарам, почти полностью либерализовали все виды международного движения капиталов. Благодаря этому периодически возникавшие проблемы с торговым балансом и бюджетным дефицитом решались путем внешних заимствований. Притоку иностранных займов и кредитов способствовало то обстоятельство, что процентные ставки местного денежного рынка были выше среднемировых. Аргентинская площадка привлекала все бoльшее внимание международных финансовых кругов, следствием чего стал беспрецедентный рост задолженности: с 8,3 млрд долл. в 1976 г. до 44,8 млрд долл. в 1983 г., т.е. почти в 5,5 раза. В Аргентине утвердилась модель экономического роста, при которой внешние финансовые инструменты стали необходимым ресурсом внутреннего развития, но получаемые из-за рубежа средства нередко проваливались в "черные дыры" аргентинской экономики. В известном смысле страна вернулась к ситуации конца ХIХ - начала ХХ вв.

Накопленный военными долг в декабре 1983 г. "перешел по наследству" правительству Рауля Альфонсина - лидера партии Гражданский радикальный союз (UCR), серьезно затруднив осуществление каких-либо серьезных трансформаций в национальной экономике. Правительство радикалов приложило титанические усилия, чтобы ослабить долговой прессинг, добивалось рефинансирования части задолженности, в 1988 г. де-факто ввело мораторий на платежи по ее обслуживанию (технический дефолт), но так и не сумело сдержать рост государственного долга. Неудачи в экономике обусловили политическое поражение радикалов, проигравших выборы 1989 г. и уступивших власть представителю Хустисиалистской (перонистской) партии (PJ) Карлосу Менему.

Реструктуризация внешней задолженности оставалась для К.Менема "болевой точкой" в течение большей части его первого президентского срока (1989-1995 гг.). Только в 1993 г. Аргентина вышла из технического дефолта, чему помогло ее участие в известном "плане Брейди". В рамках этой программы в ноябре 1992 г. - апреле 1993 г. были подписаны соглашения с примерно 500 банками-кредиторами об обмене долговых инструментов на сумму порядка 30 млрд долл., предусматривавшие некоторое сокращение обязательств, снижение процентных ставок и гарантии министерства финансов США. Однако правительству перонистов, так же как и радикалам, не удалось удержаться на позициях сдерживания роста задолженности: она стала своего рода дестабилизатором, глубоко встроенным в экономическую структуру страны.

Решить проблему задолженности не позволяла сама хозяйственная политика, осуществлявшаяся при К.Менеме командой неолибералов во главе с "любимцем Уолл-стрита" министром экономики Доминго Кавалло. Именно в 90-е годы с активным участием ТНК проводилась почти тотальная приватизация госсобственности, широко привлекался иностранный капитал в виде прямых инвестиций, портфельных вложений, займов международных организаций, в первую очередь МВФ, а также путем размещения многомиллиардных долговых обязательств на мировых финансовых рынках (подробнее см.: П.П.Яковлев. Аргентина: цикл иллюзий и разочарований. - Латинская Америка, 2002, № 5-6). Неолиберализм в его жестком виде стал официальным проектом правящих кругов Аргентины более, чем на десятилетие (8). Сама логика выбранной модели развития, ее конкретные механизмы, а также неадекватная финансовая политика (особенно после отставки Д.Кавалло в 1996 г.) привели к тому, что суверенный долг рос подобно снежному кому: с 66,3 млрд долл. в 1993 г. до 122,5 в 1999 г., когда закончилось второе президентство К.Менема.

Катастрофический всплеск задолженности был обусловлен прежде всего непрерывным ростом государственных расходов (на 150% за десятилетие К.Менема), что, в свою очередь, привело к увеличению размеров бюджетного дефицита с 474 млн долл. в 1993 г. до 11,8 млрд долл. в 1999 г., т.е. в 25 раз, а также отрицательным сальдо во внешней торговле товарами и услугами, в сумме составившим в 1993-1999 гг. 58,9 млрд долл. (9). Правительство затыкало бюджетные дыры с помощью новых заимствований до тех пор, пока ситуация не стала в полном смысле слова критической: страна приближалась к рубежу, за которым утрачивалась сама возможность обслуживать внешний долг в нормальном режиме. "Жизнь взаймы" подходила к концу.

РОДОВЫЕ ПРИЗНАКИ ДЕФОЛТА

В декабре 1999 г. в Аргентине произошла очередная "смена политического караула": на президентских выборах победу одержал оппозиционный избирательный блок "Альянса", чей кандидат, известный деятель UCR Фернандо де ла Руа, стал главой государства. Придя к власти на волне резкой критики К.Менема, в том числе его финансовой политики, лидеры "Альянсы" сами оказались заложниками неолиберального экономического алгоритма. Они так и не нашли способов переломить ситуацию и снять страну с "долговой иглы". Между тем астрономические платежи по обслуживанию задолженности (в 2000 г. - 11,5 млрд долл.), достигавшие 4% объема ВВП, подрывали национальную финансовую систему, оказывали крайне негативное воздействие на состояние всей экономики, порождая порочный круг. Бюджетный дефицит и отрицательное сальдо торгового баланса не позволяли обслуживать внешний долг за счет собственных средств и вынуждали Буэнос-Айрес прибегать ко все новым заимствованиям, что, в свою очередь, вело к росту задолженности и дальнейшему увеличению платежей по ней. Вместо поиска решения проблемы был проложен путь в тупик.

Предчувствие надвигавшейся финансовой катастрофы побуждало бизнес-сообщество снижать деловую активность, избегать масштабных капиталовложений, с удвоенной энергией уклоняться от уплаты налогов, по возможности переводить активы за рубеж. Резко сократились объемы кредитования аргентинских компаний. Стремясь снизить риски, финансовые учреждения повысили ставку межбанковского кредита с 15 до 23% годовых и тем самым "отсекли" от кредитных линий подавляющее большинство предприятий. Все это сужало налогооблагаемую базу.

Во второй половине 2000 г. правительство Ф. де ла Руа предприняло отчаянную попытку реструктурировать часть задолженности и получить новые крупные кредиты, рассчитывая тем самым ослабить долговую петлю (в 2001 г. страна должна была выплатить 13,9 млрд долл.). Аргентинские эмиссары вели интенсивные переговоры с МВФ, а также с властями США и Испании - двух стран, чьи корпорации осуществили максимальные инвестиции в экономику Аргентины в 90-е годы. В результате удалось достичь соглашения о пакете помощи, получившем громкое название "финансовый щит". Общий объем согласованных кредитов достигал почти 40 млрд долл. (10).

Но обещания мощной финансовой инъекции повисли в воздухе.

Экономическое положение страны не выправлялось. Не спасло и "второе пришествие" во власть Д.Кавалло, назначенного министром экономики в марте 2001 г. "Суперминистр" (как его называли) осуществил в мае-июне 2001 г. мегаобмен долговых обязательств на сумму в 28 млрд долл. на новые бонды стоимостью 31 млрд долл. с более отдаленными сроками погашения. Благодаря этому удалось уменьшить на 16,5 млрд долл. платежи по обслуживанию внешнего долга, предусмотренные до 2005 г. (11). Однако и такой в целом сильный ход не помог. Во-первых, номинально задолженность возросла еще больше. Во-вторых, ухудшились условия ее обслуживания, поскольку проценты по новым бондам были выше. В-третьих, экономика не подавала признаков оживления. Бизнесмены не видели стимулов для расширения своей деятельности, а отдельные принимаемые правительством меры по усилению налогового прессинга и сокращению бюджетных расходов (в частности, снижение заработных плат и пенсий) еще сильнее "сжимали" внутренний рынок.

Быстрое ухудшение экономической ситуации провоцировало панические настроения в обществе. Миллионы граждан активно изымали (на всякий случай) средства с банковских счетов. Так, с января по ноябрь 2001 г. депозитные вклады "похудели" на 14,4 млрд долл., т.е. в среднем в месяц из банков "утекали" 1,3 млрд долл. (12). Чтобы затормозить этот процесс, правительство приняло пакет экстренных мер, в частности, запретив с 3 декабря 2001 г. осуществлять значительную часть денежных переводов за рубеж и - самое болезненное - снимать наличными с банковских счетов свыше 250 песо/долларов в неделю (13). Это затронуло интересы миллионов вкладчиков и послужило одним из детонаторов социального взрыва, который в буквальном смысле смел кабинет Ф.де ла Руа - Д.Кавалло и вернул к руководству страной перонистскую партию. Вместе с правительством "Альянсы" от власти были отодвинуты и сторонники неолиберального курса.

Временный президент Адольфо Родригес Саа, который пробыл на посту главы государства всего 7 дней, тем не менее успел принять одно судьбоносное решение: 23 декабря 2001 г. был объявлен дефолт - самый крупный в мировой истории. Аргентина решением правительства вводила мораторий на платежи по обслуживанию суверенного долга, общий объем которого на тот момент достигал 144,5 млрд долл. И хотя эта экстраординарная мера не распространялась на аргентинские долги МВФ, Всемирному банку, Межамериканскому банку развития (МАБР), а также на гарантированные государством займы, объем дефолтированных инструментов превысил рекордную сумму в 80 млрд долл.

В самом аргентинском дефолте не было ничего уникального. Он стал девятым по счету мораторием, к которым прибегали различные государства, включая Россию, в период с 1997 г. (Напомним, что Россия в 1998 г. дефолтировала обязательств на сумму 31,8 млрд долл. Впоследствии старые облигации были обменены на евробонды стоимостью 21 млрд долл. (дисконт - 34%). Но масштабы проблемы были беспрецедентны и акцентировали те риски, на которые пошло правительство JP. Как отмечал обозреватель влиятельной столичной газеты "La Nacion" Андрес Оппенхеймер, дефолт "нанес Аргентине огромный вред, обеспечив ей за рубежом репутацию безответственной страны" (14).

Дефолт действительно ставил Буэнос-Айрес в сложное положение, поскольку мораторий на платежи резко обострял отношения аргентинских властей с кредиторами, в том числе - сотнями тысяч частных держателей долговых инструментов в разных странах, правительства которых испытали сильное давление со стороны обманутых инвесторов. Негативную позицию в отношении Аргентины заняли влиятельные международные институты и в первую очередь МВФ, руководство которого дало ясно понять, что страна лишается поддержки мирового финансового сообщества.

Был ли дефолт неизбежен? Единого мнения на этот счет не существует. Многие аргентинские и зарубежные эксперты считают этот шаг оправданным и даже единственно верным на том основании, что в условиях углублявшегося экономического и социального кризиса Аргентина к началу 2002 г. исчерпала все возможности по обслуживанию долга. Введение моратория "лишь де-юре оформляло фактически сложившуюся ситуацию" (15). Другие аналитики исходят из того, что именно объективно тяжелое положение давало Буэнос-Айресу шанс путем переговоров добиться от кредиторов реструктуризации задолженности на выгодных для себя условиях. Этой точки зрения придерживается, в частности Эухенио Бруно, опубликовавший в 2004 г. капитальный труд по проблемам внешнего долга (16). На возможности урегулирования долговой проблемы настаивал задним числом и Д.Кавалло. Выступая в Мадриде в декабре 2003 г., экс-министр утверждал, что запущенный еще летом 2001 г. переговорный процесс о реструктуризации задолженности имел шансы на успех (17).

Как бы то ни было, решение о дефолте последовало, что на макроэкономическом уровне и в социально-политическом плане создавало иную, отличную от прежней, ситуацию. Страна вступала в 2002 г. с грузом старых проблем и новыми вызовами, на которые еще предстояло искать ответ.

"ИНВЕСТИЦИОННАЯ ЗИМА" И ДРУГИЕ ПРОБЛЕМЫ

С какой реальностью столкнулись аргентинские власти и общество в целом после ухода с политической авансцены неолибералов и объявления дефолта?

Прежде всего, впервые за довольно продолжительный период времени Аргентина оказалась отрезанной от внешних источников финансов и инвестиций. Например, прямые иностранные инвестиции, составившие в 1999 г. 24 млрд долл., в 2000 г. упали до 10,4 млрд, в 2001 г. - до 2,2 млрд, в 2002 г. - до 785 млн и в 2003 г. - до 478 млн долл. (18). Другими словами, та модель, в рамках которой страна развивалась на протяжении четверти века, перестала функционировать. Встал вопрос об изменении парадигмы хозяйственного роста. Особую актуальность приобрела задача поиска внутренних резервов финансирования.

В то же время неолиберальный курс привел к беспрецедентному по своей глубине кризису. В 1999-2002 гг. ВВП постоянно сокращался (соответственно на 3,4%, 0,8%, 4,4% и 11%), средняя загрузка производственных мощностей промышленных предприятий снизилась до 60-70%, резко упали валютные резервы Центрального банка (с 27,6 млрд долл. в декабре 2000 г. до 12,8 млрд долл. в первом квартале 2002 г.), прекратилось нормальное функционирование банковской системы, обвалился фондовый рынок и т.д.

И, наконец, крайне обострилась социальная обстановка. Безработица охватила 21,5% экономически активного населения (абсолютный рекорд в новейшей истории страны), более 41% граждан оказались за официальной чертой бедности, средняя заработная плата в пересчете на доллары США снизилась с 580 до 160 единиц. В итоге - падение покупательной способности большинства аргентинцев, дальнейшее сужение внутреннего рынка.

Президенты-перонисты Эдуардо Дуальде (январь 2002 г. - май 2003 г.), Нестор Киршнер (с мая 2003 г. по настоящее время), министры экономики Хорхе Ремес Леников и Роберто Лаванья возглавили работу по выработке антикризисной программы и проведению в жизнь комплекса мер, направленных на восстановление нормального режима функционирования национальной экономики. Новые аргентинские лидеры выступали в роли "государственников", сторонников дирижизма.

Центральную задачу власти сформулировал Н.Киршнер, призвав "восстановить национальный капитализм, который создает возможность для вертикальной социальной мобильности". С этой целью предполагалось усилить хозяйственную роль государства, обеспечить "более справедливое распределение доходов" и гарантировать повышение жизненного уровня, а следовательно, - расширение внутреннего рынка как необходимого условия экономического подъема и создания обстановки стабильности в обществе. По существу, под лозунгом "новый капитализм в новой стране" шла речь о модернизации Аргентины, но на иных концептуальных основах, чем те, на которых строилась неолиберальная модель 90-х годов.

В чем конкретно состояла макроэкономическая политика Буэнос-Айреса, начиная с 2002 г.? Прежде всего, было стабилизировано финансовое положение страны, чему в значительной степени способствовал мораторий на платежи по обслуживанию части суверенного долга (тот самый дефолт). Обратимся к цифрам. Если бы Аргентина не объявила дефолт, то, по прогнозу МВФ, сделанному в середине 2001 г., она в период 2002-2005 гг. должна была бы выплатить кредиторам свыше 65,5 млрд долл., но при этом ее суверенный долг возрос бы практически до 175 млрд долл. (см. таблицу 2).

Объявив дефолт, Аргентина сумела сохранить значительные финансовые ресурсы: страна в 2002-2004 гг. заплатила кредиторам всего около 19,4 млрд долл. вместо 48 млрд долл., т.е. экономия за три года составила почти 30 млрд долл. (19).

Принципиальное значение для "экономического выздоровления" имела проведенная в январе 2002 г. девальвация аргентинской валюты. Сохранявшийся более десяти лет паритет песо с долларом США был отменен, и установился новый обменный курс: 3 песо за 1 доллар. Эта мера в одночасье изменила уже сложившуюся конъюнктуру, резко подняв цены (в местной валюте) на импортные изделия и - благодаря снижению внутренних издержек - удешевив конечную стоимость товаров национального производства, т.е., повысив их конкурентоспособность как на внутреннем, так и на внешнем рынках. Кроме того, поощряя деловую активность, девальвация в полном соответствии с экономической теорией создавала условия для постепенного снижения безработицы, а за счет поступлений от экспорта - обеспечивала рост валютных резервов Центрального банка (с 9,3 млрд долл. в январе 2003 г. до 20 млрд долл. в январе 2005 г.).

Т а б л и ц а 2
АРГЕНТИНА: ПРОГНОЗ РОСТА ВНЕШНЕГО ДОЛГА (млн долл.)
Составлено по данным МВФ.

Используя новую благоприятную ситуацию, Буэнос-Айрес существенно активизировал "экономическую дипломатию", целенаправленно расширяя круг стран-импортеров аргентинских товаров. Совместные действия предпринимателей и правительства позволили переломить сложившуюся во второй половине 90-х годов тенденцию, когда экспорт фактически "топтался на месте", и обеспечить рост внешних поставок с 25,7 млрд долл. в 2002 г. до наивысшего за всю историю Аргентины уровня в 34,5 млрд долл. в 2004 г. В текущем году ожидается новое повышение экспорта на 15%. Опросы показывают, что свыше 50% крупнейших аргентинских компаний продолжают наращивать поставки за рубеж, а всего на внешние рынки вышли 12,5 тыс. предприятий (20). Это тоже рекордный показатель.

Аргентина - крупный игрок на международных рынках сельскохозяйственных и продовольственных товаров. Страна производит более двух тонн зерна на душу населения (в шесть-семь раз больше среднемирового уровня), на ее долю приходится свыше 15% мирового экспорта сои, 11% - подсолнечника, 9% - кукурузы, 8% - пшеницы и т.д. (21). При этом 62% поставок за рубеж составляют готовые изделия аграрного и индустриального происхождения, т.е. продукты переработки. Все более широкий диапазон приобретает номенклатура аргентинского экспорта: от мяса, вина и фруктов до медикаментов, автомобилей и ядерных реакторов. Нужно подчеркнуть, что в 2002-2004 гг., в отличие от предшествующего периода и впервые за много лет, внешнеторговый баланс Аргентины был сведен с внушительным профицитом, составившим за трехлетие около 45 млрд долл.

В фокусе внимания нынешнего руководства - поиск путей повышения конкурентоспособности национальной экономики. Правительство Н.Киршнера определило ряд отраслей народного хозяйства, призванных стать "очагами высокой конкурентоспособности" и локомотивами ускоренного и стабильного развития всего экономического комплекса. Этим отраслям (информатика, биотехнология, производство сжатого газа, строительных материалов и сельскохозяйственной техники и т.д.) оказывается управленческая, финансовая и техническая помощь по линии государства, предусматриваются некоторые льготы.

Действие всех названных факторов принесло свои плоды. В 2003 г. в экономике Аргентины наметился активный восстановительный подъем. ВВП вырос на 8,7%, что явилось наивысшим показателем после 1992 г.

Особенно существенно - на 18% - возросло промышленное производство. Причем тенденция к увеличению выпуска продукции отмечалась в самых разных отраслях, таких, как автомобилестроение, строительство, пищевая, текстильная, сельскохозяйственное машиностроение и другие. В 2004 г. эта тенденция сохранилась (рост ВВП - на 8,8%, промышленного производства - на 10,7%), а в первые месяцы нынешнего года валовой продукт в постоянных ценах превзошел уровень 1998 г. - самый высокий в аргентинской истории. Важным явилось и то обстоятельство, что аргентинским властям удалось удержать инфляцию на вполне приемлемом уровне: в 2004 г. - 6,1%, а за весь период с момента девальвации - 56,5% (22).

Положительные тренды развития реального сектора национальной экономики дали возможность правительствам Э.Дуальде и Н.Киршнера радикально расширить налогооблагаемую базу и существенно улучшить собираемость фискальных платежей: с 50,5 млрд песо в 2002 г. до 98,3 млрд песо в 2004 г. Это стабилизировало валютно-финансовое положение и обеспечило первичный профицит государственного бюджета в 2004 г. в размере 17,4 млрд песо (свыше 4% от ВВП) (23), что, в свою очередь, позволило открыть кредитные линии малым и средним предприятиям, в максимальной степени пострадавшим в условиях кризиса. Одновременно власти смогли профинансировать некоторые социальные проекты. В частности, около 2 млн аргентинцев стали участниками программы помощи малоимущим под названием "Главы семей", что несколько облегчило их положение и стимулировало внутренний спрос.

Высокие темпы развития экономики, активный внешнеторговый баланс, бюджетный профицит, увеличение валютных резервов - все это положительные черты современного хозяйственного состояния Аргентины. Но бесспорные успехи в экономическом восстановлении сами по себе не решали долговую проблему. Более того, в 2002-2004 гг., несмотря на дефолт, суверенная задолженность продолжала быстро расти, превысив к середине 2004 г. колоссальную цифру в 181 млрд долл.

Как это произошло?

Свою роль сыграли два главных обстоятельства. Первое: федеральная власть взяла на себя 10 млрд долл. внешнего долга отдельных провинций. Второе: государству в прямом смысле пришлось оплатить последствия кризиса 2001-2002 гг. и компенсировать банкам и частным гражданам потери, связанные с девальвацией песо. С этой целью были выпущены новые государственные долговые облигации на сумму свыше 20 млрд долл. В результате острота долговой проблемы не спадала и требовала от аргентинского руководства осмысленных и решительных действий.

Все более актуально стоял и вопрос инвестиций. Не секрет, что хозяйственный подъем 2002-2005 гг. носил в значительной степени компенсационный характер, основывался на использовании простаивавших производственных мощностей. Однако данный резерв в настоящее время почти исчерпан, и для дальнейшего экономического роста требовался позитивный инвестиционный эффект, т.е. "свежие" - в том числе зарубежные - вложения в основной капитал. Разумеется, в условиях дефолта Буэнос-Айрес не мог рассчитывать на "оттепель" и массовое возвращение иностранных инвесторов на аргентинские рынки. Поэтому данное обстоятельство также побуждало правительство Н.Киршнера форсировать урегулирование долговой проблемы.

БУЭНОС-АЙРЕС: "СОГЛАШАЙСЯ ИЛИ УХОДИ"

Поставив целью ослабить давление долгового пресса и добиться приемлемых для Аргентины условий реструктуризации внешней задолженности, Буэнос-Айрес сконцентрировал усилия на двух направлениях: выстраивание новых отношений с МВФ и проведение переговоров с частными держателями дефолтированных облигаций.

Являясь с 1956 г. членом МВФ, Аргентина в течение почти полувека практически ежегодно обращалась к нему за финансовой поддержкой. В период проведения неолиберальных реформ страна вошла в число привилегированных клиентов фонда, макроэкономические рекомендации которого сыграли не последнюю роль в подготовке драмы, разыгравшейся в 2001-2002 гг. В настоящее время большинство экспертов признает просчеты, совершенные МВФ. Например, бывший директор исследовательского департамента этой организации Майкл Мусса отмечал: "...ошибки, допущенные фондом в Аргентине, не были изолированными. В действительности они отражали более широкие проблемы, заслуживавшие внимательного диагноза и серьезных усилий по поиску их решения" (24).

Крайне тяжелое финансовое положение, сложившееся в начале 2002 г., ставило Буэнос-Айрес перед сложным вызовом: расколоть единый фронт кредиторов. Реализация этой стратегии на 99% зависела от договоренностей с МВФ. Уже в середине февраля 2002 г. аргентинская делегация во главе с министром экономики встретилась в Вашингтоне с директором-распределителем фонда Хорстом Келером и его заместителем - "железной леди" Энн Крюгер. По свидетельству участников, атмосфера встречи была гнетущей, но начало переговорам в условиях дефолта было положено. После 11 месяцев напряженного торга 16 января 2003 г. Р.Лаванья подписал соглашение, которое предоставляло Аргентине согласованную отсрочку части платежей по долгам МВФ, Всемирному банку и МАБР на общую сумму свыше 16 млрд долл. (25).

Контакты с фондом стали регулярными, но полного взаимопонимания достичь не удавалось. МВФ настаивал на принятии ряда мер (повышение тарифов на коммунальные услуги, реформа банковской системы и т.д.), к которым Буэнос-Айрес еще не был готов. В результате в августе 2004 г. был достигнут своеобразный компромисс: отношения Аргентины с фондом на некоторое время "замораживались" с тем, чтобы дать возможность правительству Н.Киршнера сконцентрироваться на достижении договоренностей с частными кредиторами.

Еще в сентябре 2003 г. на конференции МВФ в Дубае Р.Лаванья предложил произвести обмен дефолтированных долгов номинальной стоимостью 81,8 млрд долл. на новые инструменты на сумму 20,3 млрд долл. (75% дисконта) и без учета процентов, набежавших с момента объявления дефолта (26). Разумеется, требование такой огромной скидки не вызвало восторга со стороны инвесторов. Демарш Буэнос-Айреса был подвергнут резкой критике. Но главное было сделано: реструктуризация долгов стала предметом конкретных переговоров, стороны получили возможность более четко обозначить исходные позиции для их возможного последующего сближения.

Как географически распределялся дефолтированный суверенный долг Аргентины, и каковы были действия частных инвесторов?

В середине 2004 г. общий объем дефолтированной задолженности, включая просроченные проценты (20,8 млрд долл.), составил 106,4 млрд долл. (цифры, характеризующие размеры долга, могут несколько разниться, поскольку зависят от целого ряда факторов, в том числе текущих курсовых котировок основных валют).

Долговые бумаги находились на руках граждан Аргентины, США, Японии и ряда европейских государств (см. таблицу 3).

Т а б л и ц а 3
ГЕОГРАФИЧЕСКОЕ РАСПРЕДЕЛЕНИЕ ДЕФОЛТИРОВАННОГО СУВЕРЕННОГО ДОЛГА АРГЕНТИНЫ
Подсчитано по данным министерства экономики Аргентины.

В целях координации своих позиций на переговорах с Буэнос-Айресом аргентинские и зарубежные держатели долговых облигаций объединились в ассоциации инвесторов. Так, в Нью-Йорке в конце 2001 г. был образован Комитет держателей аргентинских бондов, объединивший группу институциональных кредиторов: "Морган Стэнли", "ХБК Инвестментс", "Ван Эк Кэпитал" и др. На их долю приходилось долгов на сумму порядка 7 млрд долл. Этот орган стал инициатором создания в начале 2004 г. так называемого "Глобального комитета кредиторов" (ГКК), который возглавили американский финансист Ханс Хьюмс и итальянский банкир Никола Сток (27).

В самой Италии, где было сосредоточено максимальное количество зарубежных держателей аргентинских бондов - 450 тыс. человек, в начале 2002 г. образовалась "Аргентинская тактическая группа", объединившая 463 банка, разместивших облигации на местном финансовом рынке и не без оснований опасавшихся юридического преследования со стороны частных инвесторов, купивших по их рекомендации аргентинские бонды в тот момент, когда страна уже находилась накануне дефолта. Группа вошла в ГКК. Другая организация - "Комитет итальянских кредиторов" - сплотила индивидуальных инвесторов, недовольных позицией банков и предпринявших легальные действия как против итальянских финансовых учреждений, так и против аргентинского государства.

В Германии жертвами дефолта оказались 40 тыс. частных лиц, чьи интересы представили "Немецкая ассоциация инвесторов", "Агентство по возвращению аргентинского долга" и "Агентство по реструктуризации аргентинской задолженности" (вошло в ГКК). Значительное число кредиторов предъявило судебные иски банкам Франкфурта и Нью-Йорка и в ряде случаев добилось возвращения инвестированных средств.

Жесткую позицию по отношению к Буэнос-Айресу с момента дефолта заняли 30 тыс. японских граждан - держателей аргентинских облигаций. Консультируемые банками "Токио-Мицубиси" и "Шинсей" (оба входят в ГКК), японские инвесторы потребовали от аргентинских властей полной и незамедлительной компенсации. "Чтобы расплатиться с нами, Аргентина должна продать вплоть до части своей территории", - заявили японцы на переговорах с представителями аргентинского министерства экономики. "...Слово "Аргентина", - констатировала газета "Уолл-стрит джорнэл", - стало в Японии ругательством" (28).

Рекордное число понесших ущерб от дефолта было в самой Аргентине - порядка 500 тыс. держателей номинированных в иностранной валюте долговых обязательств, чье обслуживание было прекращено. Тысячи кредиторов объединились в "Ассоциацию пострадавших от дефолта" и предъявили иски в судебные инстанции Буэнос-Айреса и Нью-Йорка. В многочисленных заявлениях и протестных выступлениях инвесторы подчеркивали, что их операции с долговыми инструментами государства не имели ничего общего с финансовыми спекуляциями и по существу явились кредитованием федеральных и провинциальных властей. В этих утверждениях было много справедливого. В большинстве случаев бонды приобретались аргентинскими гражданами практически по их номинальной стоимости (в ряде случаев даже по более высокой цене) и обеспечивали держателям сравнительно невысокий доход, зачастую ниже дивидендов по срочным банковским вкладам. Расчет, как правило, был не на высокую доходность, а на исключительную надежность бумаг. Отсюда - не просто разочарование, а подлинное отчаяние инвесторов.

"Частные держатели аргентинских дефолтированных долговых обязательств, - писал уже упоминавшийся Эухению Бруно, - это настоящая Вавилонская башня. И не только по разнообразию языков и культур, с которыми столкнулись аргентинские переговорщики. Группы инвесторов, занимающие жесткие позиции, соседствуют с более покладистыми группами, индивидуальные вкладчики и адвокаты - с хищными фондами и мегаассоциациями, действующими на трех континентах... Держатели дефолтированных долговых обязательств - это участники сложной игры, в которой замешаны интересы бизнеса, политики, дипломатии и будущее многих людей, как аргентинцев, так и иностранцев" (29).

Давление кредиторов, с одной стороны, и возросшие финансовые возможности страны и ее заинтересованность выйти из дефолта - с другой, побудили правительство Н.Киршнера улучшить первоначальную оферту по реструктуризации дефолтированной задолженности. Так, 1 ноября 2004 г. Буэнос-Айрес выступил с новым - последним - предложением инвесторам. В соответствии с ним общий объем дефолтированных обязательств без учета процентов по-прежнему оценивался в 81,8 млрд долл., и взамен старых ценных бумаг предлагались новые, максимальной номинальной стоимостью 41,8 млрд долл. Таким образом дисконт сокращался до 49%. В начале декабря 2004 г. президент подписал декреты N 1733/04 и N 1735/04, утвердившие легальный формат процесса выхода из дефолта и механизм обмена долговых инструментов. Позднее были установлены временные рамки этой финансовой операции: с 14 января по 25 февраля 2005 г.

В окончательном виде аргентинское предложение содержало следующие главные моменты.

1. В принципиальном плане правительство Н.Киршнера исходило из того, что страна не может расходовать на обслуживание долгов средства, превышающие ее реальные возможности, не может, заплатив кредиторам, обделить собственных граждан и таким образом поставить под удар политическую стабильность и социально-экономическое равновесие.

2. Оферта Буэнос-Айреса объявлялась окончательной и неизменной, по принципу: "соглашайся или уходи". Те кредиторы, которые в установленные сроки не обменивали облигации, превращались в hold-outs, как на финансовом жаргоне называют тех, кто остается за рамками процесса и теряет право на какую-либо компенсацию.

3. Вместо дефолтированных 152 разновидностей долговых инструментов на сумму 81,8 млрд долл. выпускалось три вида новых ценных бумаг: бонды Par, Cuasi Par и Discount общей номинальной стоимостью от 38,5 до 41,8 млрд долл. (в зависимости от процента участия кредиторов в операции обмена). Большая часть инструментов номинировалась в долларах, евро, йенах и песо.

4. Бонды Par выпускались объемом от 10 млрд долл. (если участие кредиторов будет 70% или меньше) до 15 млрд долл. (если участие превысит 70%). По этим облигациям не было дисконта, но предлагались самые низкие проценты: от 1,33 до 5,25 годовых в течение 25 лет. Амортизация основного капитала осуществлялась в 2029-2038 гг.

5. Бонды Cuasi Par эмитировались только в песо на сумму, эквивалентную 8,3 млрд долл. с дисконтом в 30,1%, сроком окончательного погашения в 2045 г. и годовыми процентами, равными 3,31. Амортизация капитала - с 2036 г.

6. Бонды Discount имели самую большую скидку - 66,3%, но наивысшие годовые проценты - 8,28. Эти облигации выпускались на сумму от 18 до 21,1 млрд долл. с погашением в 2033 г. и частичной капитализацией процентов в течение первых десяти лет после эмиссии (в этот период проценты должны выплачиваться не полностью).

7. Инвесторы получали новые долговые инструменты 1 апреля 2005 г. и в тот же день им выплачивались наличными начисленные проценты по долгам.

По общему мнению, успешной могла быть признана реструктуризация, охватывающая по меньшей мере 70% общего объема дефолтированной задолженности. В этом случае операция обмена принималась международным финансовым сообществом, становилась легитимной, и Аргентина официально выходила из дефолта. Именно поэтому обеспечение 70-процентного участия инвесторов рассматривалось правительством Н.Киршнера в качестве непосредственной и кардинальной задачи.

МОМЕНТ ИСТИНЫ

Как и планировалось обмен начался 14 января текущего года, и уже первый день был отмечен особой активностью на аргентинских финансовых площадках. Институциональные и частные инвесторы спешили приобрести бонды Cuasi Par, которые многими расценивались как "меньшее зло". В дальнейшем высокая степень участия в операции местных держателей сохранилась и дала убедительный результат: свыше 95% старых облигаций были обменены на новые инструменты.

Одновременно высокопоставленные посланники Розового дома колесили по всему миру, встречались с кредиторами и убеждали их участвовать в реструктуризации. Эти поездки, получившие в прессе название "road show", сыграли свою позитивную роль, но в целом на зарубежных рынках ситуация складывалась неоднозначно. ГКК в лице Х.Хьюмса, Н.Стока и целой армии юристов объявил Буэнос-Айресу настоящую войну, пытаясь сорвать обмен. В ход было пущено все: шантаж, угрозы судебных преследований, психологическая атака на инвесторов, которых, в частности, убеждали, что аргентинцы в последний момент могут серьезно улучшить уже сделанное предложение. "Нужно быть очень легковерным, чтобы принять эту оферту", - утверждал Х.Хьюмс и предрекал глобальный уровень участия в обмене ниже 50%, что было бы для правительства Н.Киршнера равнозначно провалу (30).

Японские банки "Токио-Мицубиси" и "Шинсей" также не меняли своей негативной позиции. Их официальные представители не уставали твердить о нежелании участвовать в реструктуризации аргентинского долга на заявленных условиях, требовали от властей Японии и МВФ оказать давление на Буэнос-Айрес и заставить его существенно увеличить компенсацию инвесторам. Да и в самой Аргентине нашлось немало скептиков и прямых критиков позиции Н.Киршнера. Целый ряд известных деятелей оппозиции и крупных экономистов монетаристского толка ("неолиберальные мудрецы", как иронично называл их президент) выступил с апокалиптическими заявлениями, прогнозируя массовый отказ кредиторов от участия в обмене. Все это вносило дополнительную нервозность и в без того непростую ситуацию, отрицательно воздействовало на настроение сотен тысяч частных держателей долговых обязательств, которые просто не знали, кого им слушать. Приближался своего рода "момент истины".

Не прекращавшиеся интриги и возникавшие угрозы потребовали от Розового дома незамедлительных действий. По инициативе правительства 9 февраля с.г. Национальный конгресс подавляющим большинством голосов (146 - "за", 8 - "против" и 30 - "воздержавшиеся") принял так называемый закон "замoк", исключавший возможность изменения условий реструктуризации и продления ее сроков. Тем самым была выбита почва из-под ног всех тех, кто рассчитывал, что кабинет Н.Киршнера "даст слабину" и уступит давлению ГКК и связанных с ним финансовых кругов. Аргентинцы выстояли, курс правительства получил широкую политическую и общественную поддержку, и после принятия упомянутого закона обмен старых бондов на новые заметно оживился. Этому способствовала и конструктивная позиция, занятая рядом крупнейших мировых банков: "Дойче банк", "Креди Суисс", "Ферст Бостон", "Ситигруп", которые рекомендовали кредиторам принять предложение Буэнос-Айреса (31).

В итоге правительству Аргентины удалось выдержать график и завершить процедуру реструктуризации 25 февраля (к слову сказать, в день 55-летия Н.Киршнера, сделавшего себе таким образом хороший подарок). Усилия его кабинета не пропали: обмен охватил свыше 76% дефолтированного долга, что с полным основанием можно расценивать как крупный экономический и политический успех Аргентины. "Гордиев узел долга разрублен", "Кошмар дефолта остался позади", "Масштабы обмена достойны Книги рекордов Гиннесса", - с удовлетворением констатировала аргентинская печать. "Самой удачной сделкой" суверенного государства с частными кредиторами в мировой истории назвал реструктуризацию сам Н.Киршнер и подчеркнул: "Мы сохранили для аргентинцев миллиарды и миллиарды долларов, которые в противном случае были бы выкачены из страны" (32). А вот мнение лондонского еженедельника "Экономист": "Успех переговорной стратегии аргентинского правительства... - это политический триумф президента Нестора Киршнера" (33).

Официальное заявление о выходе из дефолта последовало 1 марта с.г. в речи главы государства на открытии очередной 123-й сессии национального конгресса. Символично, что произошло это в том же зале, где тремя с лишним годами ранее А.Родригес Саа объявил о введении моратория на платежи по внешнему долгу.

По данным министерства экономики Аргентины, в ходе реструктуризации был произведен обмен долговых обязательств стоимостью 62,2 млрд долл. на новые инструменты на общую сумму 32,5 млрд долл., а на руках у "hold outs" осталось облигаций на 19,6 млрд долл. В результате общий объем признаваемого Буэнос-Айресом суверенного долга, достигавшего в начале 2005 г. 191,3 млрд долл., сократился почти на 35% и составил 125,3 млрд долл. (34). Таким образом, можно констатировать существенное ослабление долгового прессинга, а с учетом возросших сроков амортизации основного капитала значительно улучшились и временные условия обслуживания внешней задолженности. Все это - положительные итоги реструктуризации, которые нельзя недооценивать.

Вместе с тем было бы преждевременно говорить об окончательном урегулировании проблемы аргентинского долга. В повестке дня Буэнос-Айреса остаются сложные вопросы, не имеющие простых решений. Первый из них - все еще очень высокие обязательства перед кредиторами на ближайшие годы. Подсчеты экспертов показывают, что даже после реструктуризации платежи по обслуживанию суверенной задолженности Аргентины должны составить порядка 13 млрд долл. в 2005 г. и 12,5 млрд долл. в 2006 г. (35). Такие расходы Буэнос-Айресу не под силу, что неизбежно повлечет за собой новый этап переговоров с кредиторами - прежде всего с МВФ - об очередном смягчении условий обслуживания внешнего долга.

Весьма конфликтный характер приобрела проблема "hold outs". Позиция правительства Н.Киршнера предельно ясна: не участвовавшие в реструктуризации инвесторы утрачивают право на компенсацию. Но на сторону оказавшихся "за бортом" кредиторов встали мощные силы. В пользу "hold outs" высказались руководители МВФ, высокопоставленные чиновники США и других западных стран. Да и в самой Аргентине кредиторы приобрели влиятельных союзников. Сможет ли Буэнос-Айрес до конца противостоять такому нажиму? Ответ на этот вопрос остается открытым. В конце марта с.г. два американских инвестиционных фонда ("стервятники", как их называют финансисты) добились в суде Нью-Йорка наложения эмбарго на аргентинские активы, предназначенные для обмена на новые долговые инструменты, и тем самым сорвали намечавшуюся на 1 апреля операцию. Последовала напряженная юридическая тяжба, пока 13 мая судебные инстанции не разблокировали активы, отвергнув тем самым претензии иностранных банкиров. Оценивая это решение, Н.Киршнер заявил: "Мы сделали важный шаг вперед, но остаются определенные международные силы, которые не дают нам спокойно жить" (36).

Весь сложный и драматический процесс выхода из дефолта свидетельствует о принципиальной важности того, чтобы будущая позиция аргентинских властей в их контактах с международными инвесторами формулировалась с учетом накопленного опыта и приоритетных национальных интересов, исходила из реальности и опиралась на прочный общественный консенсус и поступательное развитие экономики страны. Проведя реструктуризацию дефолтированных долгов, Аргентина получила новый исторический шанс, и он должен быть использован.

Выход Аргентины из дефолта стал знаковым событием не только в экономической и политической жизни этой страны, но и в общем контексте международных финансовых отношений.

Обращают на себя внимание сразу несколько очень существенных особенностей аргентинского сценария реструктуризации внешнего долга. В их числе:

- операция обмена была осуществлена в период экономического подъема и в рамках новой парадигмы хозяйственного развития страны, что заметно усилило переговорные позиции Буэнос-Айреса;

- правительство Н.Киршнера провело реструктуризацию, располагая собственными средствами и не прибегая к заимствованиям у МВФ и других финансовых институтов;

- в ходе процедуры обмена Розовый дом активно задействовал все основные рычаги влияния на кредиторов, включая новые законодательные инициативы.

Благоприятные для Буэнос-Айреса итоги реструктуризации стали для многих сюрпризом и вызвали определенное беспокойство в мировых финансовых кругах. "Аргентина создала опасный прецедент", - писала "Файнэншл таймс" и поясняла: "Страна доказала, что государства-должники располагают большой силой в переговорах с держателями долговых обязательств" (37).

Не исключено, что аргентинский выход из дефолта обозначит и зафиксирует некоторые подвижки в отношениях кредиторов и должников в плане растущего учета законных интересов развивающихся государств и обеспечения необходимой стабильности их валютно-финансового положения - непременного условия устойчивого роста реальных секторов экономики.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 M.C a f i e r o, J.L l o r e n s. La Argentina robada. Buenos Aires, 2002, p. 12; M.G r o n- d o n a. Breve historia de nuestra deuda externa. - La Nacion. Buenos Aires, 10.X.2004.
2 E.A.Bruno. El default y la reestructuracion de la deuda. Buenos Aires, 2004, p. 58.
3 M.C a f i e r o, J.L o r e n s. Op. cit., p. 14.
4 M.R a p o p o r t. Historia economica, politica y social de la Argentina (1880-2000). Buenos Aires, 2003, p. 37.
5 H.E.P e t e r s. The Foreign Debt of the Argentine Republic. New York, 1934, p. 137.
6 Подробнее см.: C.E s c u d e. Gran Bretana, Estados Unidos y la declinacion argentina, 1942-1949. Buenos Aires, 1983.
7 M.R a p o p o r t. Op. cit., p. 421.
8 По оценке известного рейтингового агентства The Frazer Institute, в 1997 г. Аргентина в квалификации "степень экономической свободы" находилась на 7-м месте среди 119 обследованных государств, т.е. опережала многие высокоразвитые страны.
9 Подсчитано по данным министерства экономики Аргентины.
10 E.A.B r u n o. Op. cit., p. 146.
11 Clarin. Buenos Aires, 4.VI.2001.
12 La Prensa. Buenos Aires, 2.XII.2001.
13 По имеющимся оценкам, эта мера "заморозила" вклады на общую сумму свыше 60 млрд. долл. - J.S e v a r e s. Por que cayo La Argentina. Buenos Aires, 2002, p. 115.
14 A.O p p e n h e i m e r. Un pais irresponsable. - La Nacion, 8.XI.2002.
15 См., например: J.S e v a r e s. Op. cit., p. 119.
16 E.A.B r u n o. Op. cit., p. 155.
17 D.C a v a l l o. ?En que sentido fue la deuda externa el detonante de la crisis argentina? - http://www.cavallo.com.ar
18 http://www.cei.mrecic.gov.ar
19 La Razon. Buenos Aires, 27.I.2005.
20 La Nacion, 1.II.2005.
21 http://www.fyo.com/granos/estadisticas/girasol.asp
22 La Razon, 5.I.2005; Clarin, 4.II.2005.
23 La Nacion, 4, 26.I.2005.
24 M.M u s s a. Argentina y el FMI. Del triunfo a la tragedia. Buenos Aires, 2002, p. 111.
25 Realidad economica. Buenos Aires, 2003, N 193, p. 137.
26 Clarin, 7.XI.2004.
27 ГКК представлял интересы держателей облигаций на общую сумму 37 млрд. долл. - Clarin, 12.I.2005.
28 The Wall Street Journal. New York, 14.I.2004.
29 E.A.B r u n o. Op. cit., p. 186.
30 La Nacion, 11.II.2005.
31 http://www.mercado.com.ar/27.02.2005
32 La Nacion, 26.II.2005.
33 The Economist. London, 25.II.2005.
34 http://www.presidencia.gov.ar/prensaoficial/mostrar_news.
35 Clarin, 27.II.2005.
36 Ibid., 15.V.2005.
37 The Financial Times. London, 7.III.2005.