ДИСКУССИИ, ОБСУЖДЕНИЯ

А.В.Бобровников - доктор экономических наук, ведущий научный сотрудник ИЛА РАН
В.М.Давыдов - доктор экономических наук, профессор, директор ИЛА РАН.

Восходящие страны-гиганты на мировой сцене XXI века

В феврале 2005 г. по инициативе Института Латинской Америки состоялся "круглый стол" на тему "Восходящие страны-гиганты: потенциал их взаимодействия и роль в мировой политике". В его работе также приняли участие руководители и ведущие специалисты Института США и Канады, Института Дальнего Востока, Института мировой экономики и международных отношений РАН, представители МИД РФ. Целями обсуждения были уточнение самого понятия восходящих стран-гигантов, выявление их реального веса в мирохозяйственных связях, оценки траектории их эволюции на средне- и долгосрочную перспективы, степени экономического и научно-технического взаимодополнения и общности взглядов на наиболее острые международные проблемы. Предполагалось также наметить пути взаимоотношений России с восходящими странами-гигантами.

Журнал начинает публикацию материалов "круглого стола" и представляет читателям базовый доклад ИЛА РАН.

Страны-гиганты, обладающие крупным ресурсным потенциалом и такой организацией общества, которая в определенной мере обеспечивает поступательное (и нередко опережающее) развитие, всегда играли ключевую роль в мировой экономике и политике. История показывает, что подобные образования способны восходить - преодолевать периферийное положение (на старте) и выдвигаться на передовые рубежи в мировой системе, а затем в той или иной мере "заказывать музыку" (1).

Мировая конъюнктура последнего времени обращает наше внимание на ряд крупных государств, которые, несмотря на прошлое и нынешнее отставание от передового эшелона, набирают предпосылки для перехода на более высокую ступень в мировой иерархии, начинают весомо воздействовать на формирование миропорядка, на мирополитический климат. Подобные случаи мы относим к разряду восходящих стран-гигантов (ВСГ).

Для современной практики вполне убедительным выглядит китайский пример восхождения. Понимая, что КНР имеет особую (т.е. выдающуюся из общего ряда) весовую категорию, мы, тем не менее, видим другие страны-гиганты, которые, не повторяя весьма специфический "китайский сценарий", способны (по тем или иным причинам) серьезно повысить свой рейтинг. Речь идет о Бразилии, России и Индии, входящих наряду с Китаем в группу, именуемую аббревиатурой БРИК. Кроме того, с различной степенью определенности можно говорить о некоем "втором эшелоне" ВСГ, к которому, по нашим представлениям, допустимо относить Мексику, Пакистан, Индонезию и ЮАР. Условно назовем эту группу ЮПИМ.

Осмысление темы ВСГ имеет и теоретическое (для понимания эволюции миропорядка в ХХI в.), и прямое практическое значение, в частности для планирования международной деятельности РФ, для выработки стратегии нашей внешней политики и "дорожной карты" интеграции в современное мировое хозяйство.

ПРЕДПОСЫЛКИ И КРИТЕРИИ

Содержание эпохи, ее переходность определяются уходом в прошлое индустриальной модели развития и утверждением постиндустриальной (информационной) модели, а также возникновением нового качества международного бытия, связанного с глобализацией и ускоренной диффузией экономических, технологических, культурных и экологических процессов. На национальном уровне ощущается более жесткая детерминация параметров развития, задаваемая общей динамикой мировой макросистемы и доминирующими в ней центрами. Вместе с тем диффузия информации и капитала, соответствующая трансформация механизма "обмена веществ" в организме мировой экономики открывают новые перспективные ниши, в которых может реализоваться незадействованный до сих пор потенциал выходцев с периферии либо полупериферии.

Тем временем (90-е годы) происходит утверждение однополярной гегемонии США, которая затем ставится под сомнение как рядом крупных международных событий, так и некоторыми противоречиями в лоне собственно американской экономики. Параллельно начинает прослеживаться диверсификация (еще не в полной мере осознанная) полюсов экономической мощи и политического влияния. В этих условиях обнаруживается, что прежние механизмы глобального регулирования амортизировались, а новые пока не сложились. В "вареве" переходности вполне логичен был выход на передний план односторонних решений основного гегемона и их доминирование в "клубе" глобального регулирования. Но по многим признакам заметно, что однополюсное доминирование имеет известные пределы и не может в долгосрочной перспективе адекватно заместить прежний довольно устойчивый механизм глобального регулирования.

В силу всего этого нынешняя структура миропорядка весьма подвижна и неустойчива. В этой зыбкой среде возникают предпосылки для новых, порой неожиданных альянсов и союзов. В такой ситуации привлекает внимание вопрос о новых "игроках" на международной сцене XXI в.

В политической публицистике, в теоретических изысканиях по международной проблематике, а также во внешнеполитических доктринах ряда государств появились тезисы, трактующие перспективную роль "восходящих стран-гигантов". Соответствующие выступления и публикации стали учащаться, пожалуй, с середины 90-х годов. Напомним, в частности, о высказанной Е.М.Примаковым идее о "треугольнике" Китая, России и Индии, о некоторых разработках специалистов ИМЭМО и Института Востоковедения РАН (2). Тогда же появились публикации по рассматриваемой теме в солидных изданиях США и Франции. При этом, отражая начальную фазу разработки вопроса, терминология отличалась большим разнообразием: "страны континентального масштаба", "полуконтинентальные государства", "сверхкрупные государства", "стержневые страны" и даже "страны-киты" (3).

В Латинской Америке в наиболее явном виде обращение к тематике ВСГ прослеживается в риторике и геополитических интерпретациях, практикуемых политическими лидерами и некоторыми представителями академического мира Бразилии. Хотя тема ВСГ - сравнительно недавний объект изучения, в Бразилии она стала осмысливаться еще в 70-х годах в связи с постановкой вопроса о возможности превращения страны в мировую державу. Первенствовали в этом, пожалуй, представители военных кругов. В дальнейшем тема ВСГ так или иначе проявлялась в концепциях Итамарати (бразильский МИД). Достаточно явственно прозвучала она во внешнеполитической доктрине администрации предыдущего президента - Ф.Э.Кардозо. Идея ВСГ разделяется администрацией Л.И.Лулы да Силва - нынешнего президента. При нем концепция сотрудничества стран-гигантов стала внедряться более настойчиво и находить практическую реализацию во внешнеполитической деятельности.

В самом начале своей президентской карьеры, выступая в Национальном пресс-клубе в Вашингтоне (10 декабря 2002 г.), Лула да Силва предупредил, что наряду с намерением улучшить отношения с США и Евросоюзом, Бразилия будет "искать новых партнеров среди стран, которые по своим размерам и потенциалу похожи на нас. Это - Россия, Китай, Индия". 1 января 2003 г., формулируя задачи внешней политики Бразилии, Селсо Аморин при вступлении в должность министра иностранных дел подчеркнул: "Мы хотим вступить в союз с великими развивающимися нациями - Китаем, Индией, Россией, Мексикой, ЮАР".

Лула и его дипломатическая команда предприняли немало усилий для формализации сотрудничества ВСГ, но пока результаты ограничиваются созданием "треугольника" (Бразилия, Индия, ЮАР), получившего наименование ИБАС.

На встрече этой "тройки восходящих демократий" 6 июня 2003 г. была принята "Декларация Бразилиа", в которой подчеркнута существенная роль в международных делах государств, представляющих три региона развивающегося мира, а также важность выработки ими совместных подходов к крупным проблемам международной жизни. В выступлении С.Аморина на этой встрече было отмечено, что создаваемое объединение имеет открытый характер и высказана надежда на его скорейшее превращение в "группу пяти".

Идея сотрудничества ВСГ получила обоснование в работах бразильских ученых, причем с достаточно прагматических позиций, учитывая особые интересы их страны в южноамериканском окружении. Показательно мнение одного из авторитетов современной бразильской политологии Элио Жагуарибе: "Укрепление и расширение Меркосур - главная задача в плане усиления внешнеполитической автономности Бразилии и других его членов. Но ее решение должно сопровождаться созданием механизма тесного взаимодействия с полуконтинентальными государствами - Китаем, Индией и Россией. Формирование этого нового блока (который по аналогии с "группой семи" может именоваться "группой четырех") станет серьезным разочарованием для тех, кто надеется ослабить Бразилию, пытаясь подорвать Меркосур" (4).

Таким образом, подведение более прочного фундамента под здание бразильского "проекта восхождения" ставилось в зависимость от параллельного успеха двух альянсов - внутри- и внерегионального.

Обратимся к критериям выделения ВСГ, которые пока не устоялись. Что можно предложить? Первый критерий достаточно ясен: страны с таким демографическим, территориальным и ресурсным потенциалом, который резко выделяется на общемировом фоне. Допустим: более 100 млн жителей и свыше 2 млн км2 по площади - от 0,5 до 12 % мировой территории (см. рис. 1).

ДОЛЯ США, СТРАН БРИК И ЮПИМ В НАСЕЛЕНИИ МИРА (%)

Рис. 1
Здесь и далее расчеты по данным: World Bank. World Development Indicators, 2004. Washington, 2004, p. 14-16, 148-150.

Во-вторых, предполагается достаточно значимая величина валового продукта - на начало XXI в. в пределах от 0,5 до 5 % глобального ВВП (см. рис. 2).

С другой стороны, в оценках экономического потенциала "работает" показатель производства электроэнергии - от 1 до 10% общемирового объема (см. рис. 3). ВСГ располагают значительной частью мировых запасов по целому ряду металлов: 98% ниобия (Бразилия), 76% висмута (Китай), 65% сурьмы (Китай, РФ), 51% хрома (ЮАР), 42% молибдена (Китай), 41% железной руды (РФ, Китай, Бразилия), 34% марганца (Китай, Бразилия), 29% никеля (Россия, ЮАР, Китай, Индонезия), 16% бокситов (Бразилия, Индия, Китай). На них же приходится немалая часть запасов драгоценных металлов - золота (33%), платины (97%), серебра (23%), редкоземельных элементов (54%) и алмазов (21%).

Благодаря значительной территории на две группы ВСГ приходится до 74% сельхозплощадей (прежде всего Россия и Китай) и около 40% запасов пресной воды, учитывая только ежегодный сток рек (Бразилия и Россия) (5). Они лидируют и по запасам некоторых видов природного топлива - каменному углю (48%) и природному газу (37%, в основном Россия), имеют немалые резервы ядерного топлива (6). За исключением России, единственный ограниченный ресурс - нефть (около 11%), хотя оценки ее запасов растут благодаря дополнительной разведке (7). Из восьми рассмотренных стран наиболее бедным в ресурсном отношении оказывается Пакистан.

В-третьих, следует обратить внимание на продемонстрированный в последнее время потенциал экономического роста и технологического обновления. Высокий и устойчивый прирост ВВП на протяжении десятилетия, в одних случаях, либо заметное повышение темпов роста в последние годы - в других. Излишне говорить о высокой динамике экономического роста Китая на протяжении двух десятилетий. Заметно короче период ускорения в Индии. Россия и Бразилия демонстрируют повышение темпов роста лишь в последние годы.

Четвертое измерение - военный потенциал. В состав ВСГ первого эшелона обычно попадают ядерные либо "пороговые" государства. Но при таких сопоставлениях очень важно не упускать из вида качество вооруженных сил. Так, совокупная численность вооруженных сил БРИК превосходит показатель США в 3,6 раза, а ЮПИМ составляет 80%. Вместе с тем военные расходы в 2004 г. в обеих группах не превышали 16% от американского объема. По всем видам вооружений бесспорное лидерство до сих пор сохраняют США и Россия, но по многим видам обычных вооружений (включая авиацию и ВМФ) к ним вплотную приблизился Китай. У Индии и Пакистана отставание от Китая в два-три и более раз. Что касается ракетных и ядерных вооружений, то здесь Китай уступает мировым лидерам на один-два и более порядков, исключая только зенитные ракетные комплексы (8). Две латиноамериканские страны, а также Индонезия и ЮАР даже по обычным вооружениям уступают Китаю или Индии в 5-10 раз и не входят в "пул ядерных держав".

ДОЛЯ США, СТРАН БРИК И ЮПИМ В ВВП (%)

Рис. 2

К рассмотренному показателю примыкает (либо замещает его) критерий выхода на уровень высоких технологий хотя бы в некоторых направлениях (аэрокосмический комплекс, информатика, био- и нанотехнологии). Китай уже вошел в число "космических держав", Индия осуществила мощный прорыв в области информатики.

Бразилия заложила базу космических исследований, создав космодром в Алькантара и отработав проект собственной ракеты-носителя. Бразильская корпорация ЭМБРАЕР стала лидером на мировом рынке среднемагистральных самолетов. В России вопрос стоит иначе: ей важно сохранить аэрокосмический комплекс, ликвидировать отставание в области информатики, найти возможности для реализации богатейшего научного задела, в частности в области биотехнологий и нанотехнологии.

Пятое. Речь, как правило, идет о региональных лидерах, так или иначе формирующих собственную зону влияния (Бразилия - Меркосур, а затем Южноамериканское сообщество наций, взаимодействие Китая с АСЕАН, Индия - САРК и пока еще аморфный ИОРАРК, ЮАР - САДК). (В состав Южноамериканского сообщества наций (2004 г.) вошли практически все независимые государства Южной Америки. Членами Ассоциации регионального сотрудничества бассейна Индийского океана (ИОРАРК) наряду с Индией стали Австралия, Индонезия, Йемен, Кения, Маврикий, Мадагаскар, Мозамбик, Оман, Сингапур. Танзания, Шри-Ланка и ЮАР. Южноафриканское сообщество развития (САДК, 1992 г.) является преемником Южноафриканского таможенного союза и объединяет ЮАР, Анголу, Ботсвану, ДР Конго, Лесото, Малави, Маврикий, Мозамбик, Намибию, Сейшельские острова, Свазиленд, Танзанию, Замбию и Зимбабве.)

Шестое - проявившиеся претензии на формальное либо неформальное участие в урегулировании крупных международных конфликтов в рамках ООН либо региональных организаций, на выполнение функций международного арбитра и посредника. Речь также идет о принадлежности либо о стремлении к вхождению в ключевые структуры глобального регулирования (СБ ООН, "большая восьмерка" и т.п.). Напомним о продекларированной (2004 г.) готовности Индии и Бразилии войти в состав постоянных членов Совета Безопасности, о традиционном участии Индии в операциях "голубых касок", о решении Бразилии (2004 г.) принять на себя командование миротворческим контингентом в Гаити, о том, что по ряду проблем работа "большой восьмерки" стала осуществляться при консультациях с КНР. Кстати, о целесообразности кооптации Китая в "большую семерку" довольно давно, в книге, вышедшей еще в 1997 г., говорил З.Бжезинский (9).

Мы отнюдь не беремся утверждать, что набор таких критериев универсален либо постоянен. Вполне возможны вариации или "выпячивание" какого-то одного критерия, что компенсирует слабую выраженность других. Но все же, основываясь на подобных критериях, мы вправе выделить группу "очевидных" ВСГ. Речь идет о странах БРИК.

Динамика мирового развития показывает, на наш взгляд, что сегодня нет фатальной обреченности на периферийное положение (в духе теории империализма либо теории зависимости "центр - периферия"). Это в ряде случаев касается и небольших государств (Ирландия, Финляндия, Сингапур, в какой-то мере Чили); тем более относится к странам-гигантам. Но, разумеется, для соответствующего прорыва необходимы серьезные предпосылки.

Говоря о ВСГ, о наиболее успешных представителях этой группы, можно полагать, что соответствующими предпосылками служат: наличие "национального проекта" (либо регионального), адекватного особенностям данной страны и перспективе мирового развития; возможность вклиниться в постиндустриальную инфраструктуру современного мира, особенно в информационной и финансовой сферах; способность к формированию перспективных альянсов, выступая в качестве их ядра, либо к подключению к таковым (Мексика); способность наращивать "человеческий капитал" и собственный технологический задел на стратегических направлениях; конструктивное обновление элиты, позволяющее выполнять функцию креативного лидерства. В последнем случае обязательно наличие у новой элиты политической воли для мобилизации национальных ресурсов и защиты национальных интересов.

Примеры Китая и Индии (Симптоматична констатация экспертов "РЭНД корпорейшн": за последние 10-15 лет не только ряду развитых стран "второго эшелона" (Австралии, Канаде и Ирландии), но и Индии удалось найти свою перспективную нишу в разработке информационных технологий. За десять лет экспорт software из Индии вырос в 50 раз и составлял в 2002 г. почти 8 млрд долл. (или 4% мирового оборота). Около двух третей его направлялось на рынок США. - RAND Corporation. The Global Course of the Information Revolution: Recurring Themes and Regional Variations. Washington, 2003, p. 100.) уже показали, что в "индивидуальном порядке" ВСГ способны серьезно подняться над среднемировым экономико-технологическим фоном. В какой-то мере это демонстрируют также Мексика и Бразилия. Итак, современная практика дает основания утверждать, что ВСГ могут обрести более тяжелую весовую категорию; конечно, прежде всего, Китай, который входит в роль второй супердержавы.

Весьма симптоматичен недавний жест китайского руководства. В ответ на публикацию госдепартаментом США ежегодного доклада о правах человека, в котором Китай обвиняется в массе прегрешений, канцелярия по делам печати госсовета КНР обнародовала пространный доклад о нарушениях прав человека в США от издевательств над военнопленными в Ираке до электоральных манипуляций и полицейского насилия против собственных граждан.

В марте 2005 г. Всекитайское собрание народных представителей приняло закон об обеспечении территориальной целостности страны и предотвращению сепаратизма. Зарубежные обозреватели были едины в том мнении, что фактически подготовлена законодательная основа для силового воздействия на Тайвань с перспективой его аннексии. Понятно, что тайваньская "гиря", положенная на китайскую чашу, обеспечит серьезное приращение потенциала КНР. Косвенным признанием возросшего веса Китая стало мартовское заявление Далай-ламы, в котором он по существу отказался от претензий на независимость Тибета и свел проблему лишь к культурно-конфессиональной автономии тибетцев.

ДОЛЯ СТРАН БРИК И ЮПИМ В МИРОВОМ ПРОИЗВОДСТВЕ ЭЛЕКТРОЭНЕРГИИ (%)

Рис. 3

ПЕРСПЕКТИВА ВОСХОЖДЕНИЯ

Надо сказать, что и в США отдают себе отчет в потенциях "восхождения" стран-гигантов, которые не входят в традиционные центры, и этот фактор вносится в стратегические расчеты. Показателен доклад по итогам "латиноамериканского" семинара, проведенного в июне 2004 г. Национальным советом США по разведке в рамках прогностического проекта "Глобальные тренды 2020". В докладе обращается внимание на тенденцию разделения региона на две зоны влияния. Северная часть (от Мексики до Панамы) подпадает под преимущественный контроль США при сохранении определенной роли Мексики (субцентр). Ситуация в южной части региона, при условии продолжения развития Бразилии без серьезных срывов, будет определяться бразильским лидерством. Причем за ней признается шанс повышения не только экономического, но и технологического рейтинга на основе государственного финансирования НИОКР (включая военный сектор) и адаптации высоких технологий. Авторы доклада полагают, что в предстоящий период Бразилия будет утверждать свою роль регионального лидера, уменьшая степень взаимодействия с США. Вместе с тем "региональная роль Бразилии будет зависеть не только от внутренних предпосылок, но также от степени вовлеченности в дела региона, которую США сочтут для себя целесообразной. Гипотетически более активная политика США в Южной Америке ограничит влияние Бразилии на субконтиненте. Соответственно, региональная проекция ее влияния в известной мере обусловлена данным фактором" (10).

Такой намек легко расшифровывается. При всей вере в превосходство США З.Бжезинский достаточно реалистичен в оценке перспективы: "... поскольку беспрецедентное влияние Америки в течение времени будет уменьшаться, приоритет должен быть отдан контролю над процессом усиления других региональных держав с тем, чтобы он шел в направлении, не угрожающем главенствующей роли Америки в мире" (11).

Похоже, что с учетом фактора ВСГ происходит переосмысление внешней стратегии и в ведущих европейских столицах. Наглядный пример - Мадрид. Во время январского (2005 г.) визита главы испанского правительства Х.Л.Родригеса Сапатеро в Бразилию существенно поменялся тон диалога. Помимо провозглашения "стратегического партнерства" испанская сторона заявила, что отныне рассматривает Бразилию в качестве ключевого союзника в Южной Америке (в отличие от прошлого, когда предпочтение отдавалось испаноязычным странам), в том числе в усилиях по утверждению принципов "многосторонности" в международных отношениях и в формировании "Альянса цивилизаций", с инициативой которого Родригес Сапатеро выступил недавно в ООН (12). Штефан Брюне - профессор Гамбурского университета и руководитель проекта по сравнительному исследованию внешней политики европейских государств - в числе ключевых постулатов закладывает в основу своего анализа следующую посылку: "В ХХI столетии миропорядок будут определять политически, экономически и, возможно, также в культурном плане такие государства, как Китай, Индия, а также находящиеся на подъеме экономические объединения АСЕАН и Меркосур" (13).

Сравнение динамики развития ряда ВСГ с динамикой традиционных центров мировой экономики показывает вероятность усиления позиций первых. Впечатляюще выглядит прогноз экспертов исследовательской группы "Голдман и Сакс". Д.Уилсон и Р.Пурушотаман рассчитали на период до 2050 г. вероятные траектории экономического роста с учетом изменения уровня производительности и подушевого дохода в группе БРИК в сопоставлении с шестеркой нынешних лидеров мировой экономики (14) (США, Япония, Англия, Германия, Франция, Италия). При том, что применительно к БРИК был заложен довольно оптимистический сценарий, авторы прогноза не отходили от реальных показателей последних лет и пользовались достаточно взвешенными экспертными оценками. Более того, для расчетов по БРИК ими была взята постепенно нисходящая шкала темпов прироста ВВП в соответствии с той траекторией, которую демонстрируют традиционные центры мировой экономики по мере повышения уровня и качества развития.

Результат расчетов: в предстоящие 35-40 лет по абсолютному размеру своих экономик страны БРИК в совокупности превзойдут суммарный объем экономик нынешней "большой шестерки". Если в начале столетия их доля от суммы ВВП "большой шестерки" составляла 15%, то уже к 2025 г. она превысит половину. Из нынешних лидеров в составе ведущей шестерки к 2050 г. останутся только США и Япония. К началу 40-х годов Китай превзойдет США, Индия к началу 30-х годов - Японию, Россия во второй половине 20-х годов имеет шанс обойти Германию (а ранее - Англию, Францию и Италию), Бразилия обойдет Германию во второй половине 30-х годов. (Эту тенденцию подтверждает и ряд других прогнозов, только сроки варьируются. В прогнозе Центра развития ОЭСР, сделанном до начала азиатского кризиса, предполагалось, что "большая пятерка" (БРИК и Индонезия) к 2020 г. может повысить долю своего участия в мировом ВВП до 31-37%, а в мировой торговле - до 14-21% по разным сценариям. Позднее специалисты ИМЭМО пришли к выводу: можно ожидать, что все страны БРИК по производству ВВП войдут в десятку крупнейших уже к 2015 г. Китай займет в нем второе место (14,2%), Индия - четвертое (5,5), Россия - шестое (5,4), Бразилия - девятое (2,5%). Вместе с Мексикой (2,1) и Индонезией (2,0) на них будет приходиться около 32% мирового ВВП. - The OECD Observer. Paris, 1997, p. 6-7; Мир на рубеже тысячелетий (прогноз развития мировой экономики до 2015 г.). М., 2001, с. 21-24, 75-78).

По относительным показателям (подушевой ВВП) результат расчетов, разумеется, скромнее. К 2020 г. Россия может выйти на уровень 12,5 тыс. долл., Бразилия - 6,3 тыс., Китай - почти 5 тыс., Индия - 1,6 тыс. Тем временем страны нынешней большой шестерки будут иметь от 27,3 (в Италии) до 48,8 тыс. (США). К 2050 г. Россия (49,6) имеет шанс обогнать не только Италию, но и Германию, вплотную приблизившись к Франции (51,6), но отставая от США (83,7), Японии (66,8) и Англии (59,1). Прогноз экспертов "Голдман энд Сакс" предрекает выход Китая к 2050 г. на уровень 37% от показателя США, выход Бразилии на уровень 32%, Индии - почти 21%. Для сравнения со стартовой ситуацией напомним, что в 2004 г. показатель РФ оценивался в 8,5% от уровня США, Китая - 3%, Бразилии - 6,2%, Индии - 1%.

Это, наверное, должно предвещать в перспективе достаточно серьезные изменения в мировой расстановке сил и в эволюции миропорядка. Ведь так или иначе диверсификация полюсов роста и влияния уже происходит. В какой мере на этом процессе скажется роль ВСГ?

Наверное, логично прогнозировать определенную демократизацию (либо децентрализацию) механизмов глобального регулирования. Первые симптомы уже проявились: продвижение к расширению круга постоянных членов СБ ООН, приглашение представителей "Юга" в Эвиан на встречу "большой восьмерки"... Другим симптомом является изменение (вольное или, скорее, невольное) отношения Вашингтона к способам и средствам поддержания своего лидерства (15). На наш взгляд об этом, в частности, говорят проекты Североамериканской зоны свободной торговли (NAFTA) и Межамериканской зоны свободной торговли (ALCA). Иными словами, первая супердержава уже не рассчитывает на удержание лидерства без подключения к своей системе (путем экономической интеграции) дополнительного потенциала других государств. Инициируя акции возмездия международному терроризму и государствам "оси зла", Вашингтон допустил немало просчетов, повлекших серьезные сбои, и теперь, похоже, будет стремиться (при всей "зашоренности" администрации Буша) рассредоточить ответственность и максимизировать состав своей коалиции.

Уместно сослаться на авторитетное заключение О.Н.Быкова - одного из ведущих наших специалистов в области международных отношений. "... новое мироустройство, - подчеркивает он, - обусловливает гибкость организации международных отношений по всей линии - от глобальной структуры до внутреннего устройства каждого полюса. Даже самая могущественная держава, каковой ныне являются США (не говоря уже об остальных возможных претендентах на лидерство в рамках своих полюсов), не может позволить себе - без ущерба собственным интересам - действовать как единовластный хозяин в блоке, который и в прошлом-то не отличался безукоризненной монолитностью, а теперь и вовсе строится на хрупком балансе разноречивых интересов. Разделение ответственности за руководство полюсом - императив нашего времени" (16).

ЛОГИКА ПОВЕДЕНИЯ

Учитывая вероятность конкурентных отношений на мировой сцене и наличие в ряде случаев застарелых конфликтов между отдельными ВСГ, на обозримую перспективу следует все же признать достаточно широкое поле совпадающих интересов. Степень восприятия такой доминанты различна. Так, в нынешних условиях Китай ощущает себя вполне самодостаточным. Иное дело Бразилия. Со всей очевидностью она нуждается в подкреплении своего потенциала. И Бразилия уже пошла по пути создания субконтинентального блока, проявляет немалую активность в попытках наладить взаимодействие ВСГ. Похожей политики начало придерживаться индийское руководство.

Третья ситуация - мексиканская. На фоне новой тенденции в поведении некоторых ВСГ Мексика держится в тени, что легко понять, учитывая непосредственную близость нынешнего гегемона и сильную привязанность мексиканской экономики к североамериканскому рынку. Но, ощущая "тяжелое дыхание" за своей спиной, Мексика стремится в меру существующих возможностей выстроить баланс своих международных связей таким образом, чтобы иметь поле для маневра и сохранить собственную "идентичность" во внешнеполитической сфере. В составе мексиканской элиты (при всем ее нынешнем прагматизме) наряду с соглашательскими фракциями есть достаточно влиятельные силы, предпочитающие мультиполярный контекст. При определенных обстоятельствах даже в мексиканском случае можно рассчитывать на солидарность и некоторую степень ассоциации (без прямого ангажирования) с группой ВСГ. Примерно так, как это случилось при продвижении в СБ ООН американско-английского проекта резолюции, предусматривавшей "зеленый свет" для военного вторжения в Ирак.

В международной жизни существует и будет возникать немало ситуаций, при которых ВСГ нужно коллективное усиление их "переговорной потенции". Потребность во взаимодействии стран-гигантов, представляющих различные регионы мира, появляется и потому, что прежние механизмы сотрудничества и организации, представлявшие интересы развивающихся стран на глобальном уровне ("Движение Неприсоединения", "Группа 77", партнерство "Юг - Юг" и т.п.), потеряли былое значение в 90-е годы. В изменившихся условиях стало проявляется стремление реанимировать взаимодействие по линии "Юг - Юг", консолидировав позиции перед лицом "Севера" и придав такому партнерству качественно новый импульс. Налаживание отношений между региональными лидерами "Юга", связанными отношениями интеграции с соседними государствами, может значительно облегчить этот процесс.

Как представляется, возможны две основные линии поведения восходящих стран-гигантов в целях более весомого включения в мирохозяйственные отношения на новом витке развития. Во-первых, некоторые ВСГ могут пойти по пути сближения с ныне развитыми гигантами с постепенным закреплением за собой большей ниши в секторе перспективных отраслей и технологий (путь Мексики). Во-вторых, часть ВСГ может в большей мере опираться на внутренние ресурсы для модернизации, периодически вступая в конфликты с традиционными лидерами, но создавая тем не менее более диверсифицированную и надежную технико-экономическую базу (опыт Бразилии, Китая, России). Понять различия легко, если вспомнить историю отношений с первой "мастерской мира" - Англией - Франции и США, с одной стороны, и Германии и Италии, с другой. Конечно, это отдаленная аналогия, поскольку мир XXI в., пронизанный тончайшими и уязвимыми технологиями, мир предельно взаимозависимый, не может допустить выхода конкуренции на уровень глобальных разрушительных конфликтов.

В чем может проявляться взаимодействие ВСГ? В чем наиболее вероятно достижение заметного результата? На каких направлениях и в какой комбинации будет и может реализовываться подобное взаимодействие?

На наш взгляд, существуют предпосылки для долгосрочного стратегического партнерства, прежде всего в мирополитической сфере, а также в экономической дипломатии. В сфере делового партнерства шансов пока, как правило, меньше, если иметь в виду отсутствие длительных и устойчивых традиций широкого экономического сотрудничества в большинстве случаев. Но это - диагноз на краткосрочную перспективу. В среднесрочной, а тем более долгосрочной перспективе ситуация вполне может измениться. Кроме того, и сегодня, исходя, в частности, из российской практики, можно сослаться на некоторые примеры широкого взаимодействия (РФ - Индия, РФ - Китай). Кстати, последняя статистика показывает начало опережающего роста объемов "перекрестной" торговли внутри группы ВСГ. Прежде всего обращает на себя внимание очень динамичный рост внешней торговли Китая со всеми ВСГ. В 1995-2003 гг. его экспорт ежегодно возрастал от 11-16% в Пакистан, Индонезию и ЮАР до 42% в Мексику, а импорт - от 7% из РФ до 31-37% из Индии и Мексики. В результате китайский экспорт в ВСГ к концу периода превышал 23 млрд долл. и направлялся преимущественно в РФ (6), Индонезию (4,5), Индию и Мексику (по 3 млрд долл.). Импорт достиг почти 21 млрд долл., и здесь первенствовали РФ (7,8), Бразилия (4,5) и Индонезия (3,8 млрд долл.). Экспорт Бразилии в Мексику превысил 2,7 млрд долл., а поставки РФ и Индонезии в Индию и Бразилии в РФ перешли 1,5-миллиардный рубеж. И резервы для дальнейшего расширения взаимной торговли у этой группе стран очень велики (В 2003 г. на взаимные поставки приходилось 6,9% совокупного экспорта стран ВСГ. Показатель был чуть выше у Бразилии, Индонезии и Индии, но и у них не поднимался выше 10-14%. Рассчитано по данным Статистической базы ООН (unstat.un.org).

Что касается взаимодействия во внешнеполитической сфере, то оно, на наш взгляд, будет определяться, с одной стороны, тем, что масштаб новых глобальных вызовов часто превосходит возможности адекватного реагирования, которыми обладают традиционные члены "клуба" глобального регулирования. Посему, как уже указывалось, в определенной мере и в определенных ситуациях они будут привлекать дополнительные ресурсы из-за пределов "клуба" и делегировать туда часть ответственности.

В свою очередь, ВСГ в той или иной мере будут расположены к восприятию части соответствующего бремени, не только потому, что тем самым реализуют свои амбиции и возрастающий потенциал, но и в силу того, что сами являются прямым объектом глобальных вызовов и угроз. Вместе с тем восприятие ВСГ бремени глобальной ответственности будет, по всей видимости, в зависимости от их собственных интересов выборочным.

"Окно возможностей" для реализации взаимодействия ВСГ достаточно широко. Во-первых, речь может идти о спорадическом сотрудничестве по конкретным проблемам мировой политики и экономики. Во-вторых, можно говорить о появлении ряда "осей" либо других ограниченных комбинаций, подобных, например, уже формализованному "треугольнику" Бразилия - Индия - ЮАР. Наконец, гипотетически нельзя исключать возможности формирования хотя бы "мягкого" объединения ВСГ, включающего представителей БРИК и ЮПИМ. Кстати, Джордж Сорос, ратующий за более реалистический подход Вашингтона к мироустройству после "холодной войны", не видит в объединении ведущих развивающихся стран ничего странного для США. "Главам развивающихся государств, - подчеркивает Сорос, - было бы неплохо учредить собственный саммит. Например, группу G6, состоящую из шести развивающихся стран: Бразилии, Мексики, Индии, Индонезии, Нигерии и Южной Африки. Группа G6 могла бы встречаться с группой G8 на равных. Это был бы первый шаг на пути устранения неравенства между центром и периферией и установления более сбалансированного мирового порядка" (17).

На наш взгляд, в обозримой перспективе допустимо продвижение в каждом из указанных форматов, однако в первом и втором варианте оно наиболее вероятно. В плане экономической дипломатии солидарные позиции ВСГ, скорее всего, будут складываться по поводу: использования и оборота природных ресурсов, формирования новой финансовой "архитектуры", получения доступа на рынки центров мировой экономики, доступа к источникам новых технологий, новых правил игры на рынках капитала, реализации миграционной политики, экологических проблем. Вместе с тем степень различия конкретных экономических интересов отдельных представителей ВСГ такова, что вероятность образования их единого фронта достаточно сомнительна. Для этого потребуется слишком мощный внешний импульс, что пока не просматривается.

Несомненно, что с точки зрения демократизации механизма глобального регулирования, поиска равновесной структуры миропорядка, цивилизованной многополюсности объединение ВСГ ad-hoc либо на какой-то постоянной основе может быть конструктивным, представляя противовес завышенным амбициям традиционных центров силы. Но история преподносит, как известно, немало сюрпризов. Во-первых, не исключено осложнение внутриполитической ситуации в отдельных ВСГ. Во-вторых, могут складываться условия, при которых интересы отдельных ВСГ начнут расходиться, вызывая соответственно их соперничество. В-третьих, в долгосрочной перспективе на разных этапах соотношение мотивов соперничества и сотрудничества будет, разумеется, меняться.

РОССИЙСКИЙ РАКУРС

Какую позицию в этом контексте может занять Россия? Ответ не может быть однозначным, учитывая особое место нашей страны в общем ряду ВСГ.

Нынешняя Россия предстает как основная преемница одной из двух сверхдержав с соответствующей долей ее наследия. При этом в контексте мировой иерархии первое десятилетие новой России выглядит скорее как нисходящая траектория, приостановленная в начале второго десятилетия. Необходимые и возможные восстановление, реорганизация на консолидированной основе, включение механизмов экономического, социального и технологического обновления могут стать предпосылками для смены направления - перемещения на восходящую траекторию.

Очевидно, что нынешняя Россия имеет двойственное расположение в мировой иерархии. Образно говоря, одной ногой (главным образом в силу военно-стратегического и мирополитического наследия СССР) она стоит в "клубе" глобального регулирования (обязательства по оружию массового поражения, СБ ООН, "большая восьмерка" и т.п.), другой ногой - в зоне периферии. Так, по данным Всемирного банка, число ученых и инженеров в России в расчете на 1 млн жителей немного уступает США, значительно опережая ЮАР, Китай или Бразилию (см. рис. 4). В то же время по широко используемому в настоящее время совокупному индексу человеческого развития (ИЧР) Россия (0,795 в 2002 г.) значительно ближе к Мексике (0,802), Бразилии (0,775), Китаю (0,745), а не к США (0,939). Кроме того, за период после 1990 г. ИЧР в России, увы, имел тенденцию к сокращению.

США И ВСГ: ЧИСЛО СПЕЦИАЛИСТОВ И ИНДЕКС ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ

Рис. 4
Источник: World Bank. World Development Indicators, 2004. Washington, 2004, p. 298-300; UNDP. Human Development Report, 2004. New York, 2004, p. 143-146.

Ясно, что по кругу социальных проблем нынешняя ситуация в России много ближе к ВСГ, чем к традиционным центрам. По средней продолжительности жизни (66,7 лет) Россия уступает Мексике, Китаю, Бразилии и находится примерно на одном уровне с Индонезией. Подушевые расходы на здравоохранение составляют 454 долл. (по покупательной способности) - на порядок ниже, чем в США, и на одну-две сотни меньше, чем в ЮАР, Бразилии или Мексике. Последние три страны вместе с Индией обгоняют РФ и по относительной доле государственных расходов на образование в ВВП (3,1%). Коэффициент Джини, характеризующий неравномерность в распределении доходов, в 1995-2001 гг. в РФ (45,6) превзошел соответствующие показатели Индии и Китая и стал приближаться к "лидерам" - ЮАР (59,3), Бразилии (59,1), Мексике (54,6) (18).

Каким образом, исходя из отмеченной двойственности, России необходимо строить свою ориентацию в мировом пространстве, учитывая расхождение "мотивации" для первого и второго случаев? Похоже, ставить вопрос в плоскости "или-или" вряд ли целесообразно. Но, с другой стороны, закономерен вопрос о степени ангажированности (адекватной нашим национальным интересам) в обоих случаях? Что может дать использование возможностей, связанных с причастностью к "клубу" глобального регулирования в его нынешнем составе, и тех, которые могут обнаружиться при взаимодействии ВСГ? Может ли Россия играть некую посредническую роль между двумя "клубами", может ли она в каком-то ракурсе стать носителем "гена конвергенции"?

Ответить на подобные вопросы сложно еще и потому, что до сих пор в нашей стране не разработан собственный долгосрочный "национальный проект". Судить же о линии поведения на международной арене необходимо с пониманием стратегической цели. Ведь если она - аргумент, то линия поведения суть ее функция.

В ситуации же неопределенности приходится ориентироваться на гипотетические сценарии. Один из них может ассоциироваться с тем, что хотел бы от нас "условный Запад". В этом случае речь может идти о "турецком" либо "мексиканском" сценарии, о роли младшего партнера, интегрированного в структуры "старшего брата" либо ассоциированного с ним. Второй вариант - особый выбор, путь "по-российски" управляемой демократии с шансами авторитарного карантина, с мобилизацией ресурсов на основе упорядоченного госкапитализма. В такой сценарий вписывается традиционная российская склонность к централизации. Третий сценарий - нормативный, т.е. желательный и приемлемый для большинства населения. Схематично он предполагает сочетание действенной властной вертикали с механизмом демократии по мере созревания гражданского общества, а также инновационного предпринимательства с конструктивным и социально ориентированным госрегулированием.

Если первый сценарий по определению подвигает нас в сторону традиционных центров мировой экономики и политики, то второй отодвигает от них и, видимо, подталкивает к новым полюсам из числа ВСГ, то третьему более адекватен прагматизм взвешенности, такая схема внешнего взаимодействия, которая увязывает реализацию национальных интересов на международной арене с диалектикой "полюсности" и перспективными тенденциями мирового развития.

Возвращаясь от сценарных гипотез к сегодняшним реалиям, следует, на наш взгляд, подчеркнуть, что в любом случае нам необходимо реагировать на фактор ВСГ. Пока предпочтительнее в режиме ad-hoc, не ангажируясь на проведение масштабных акций и избегая конфронтационных последствий. В силу сложившихся условий (качества двойственности ее положения) Россия могла бы взять на себя некоторые функции посредника в отношениях между "большой семеркой" и группой ВСГ. Разумеется, это может стать реальностью при обретении Россией более высокого авторитета на мировой арене.

В нынешней ситуации, учитывая пока весьма уязвимое внутриэкономическое и геополитическое положение России, нам необходимо проявлять значительно больше гибкости в проведении своей стратегической линии в международных делах, руководствуясь "искусством возможного". В практическом плане это предполагает соразмерное повышение значения ВСГ в нашей внешней политике, выработку концептуальной позиции относительно диалога и взаимодействия с отдельными представителями этой группы, учитывая их совокупный вес и новое качество, которое возникает при их взаимодействии. Далее, целесообразно заблаговременно наладить механизм постоянных двусторонних консультаций в тех случаях, где он пока не используется либо находится в зачаточном состоянии. Но речь идет уже о таком механизме, который ориентируется на "групповое качество" ВСГ как перспективного фактора международных отношений, который несомненно будет менять конфигурацию мироустройства.

Подобный подход позволит, с одной стороны, использовать резерв влияния ВСГ для подкрепления российской позиции по ключевой международной проблематике, с другой - учитывать их реакцию при разработке тактических шагов и стратегических инициатив на международной арене.

С точки зрения экономической дипломатии необходимо понимать, что для России, реализации ее стратегических планов, направленных на более глубокое и эффективное включение в мировую экономику, рынки ВСГ по ряду позиций представляются весьма перспективными, имея в виду задачу "облагораживания" нашего экспорта, отхода от его сырьевой специализации, расширения диапазона коммерциализации российских технологий и "ноу-хау".

Неопределенность ситуации в России и ее стратегического выбора, неясные очертания модели ее экономического развития в трактовке темы ВСГ и возможностей сотрудничества с этой группой стран порождают немало сомнений. Первое - может ли Россия вписаться в активную динамику ВСГ? Второе - избежит ли Россия столкновений с новыми рисками и будет ли она в силах обеспечить их нейтрализацию? Если нет, то это будет означать дальнейшее понижение нашего рейтинга и места в мировой иерархии и вынужденный переход на роль "младшего партнера". Нельзя исключать и рисков, связанных с двусторонними отношениями и способных ухудшить нашу геополитическую или геоэкономическую ситуацию.

Тему ВСГ, разумеется, нельзя трактовать "восторженно". Нужно видеть перспективу во всем ее многообразии. Вместе с тем, очевидно, что Россия никак не может игнорировать фактор ВСГ и сохраняет шанс использовать его в целях построения более благополучного и надежного будущего.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Уместно при этом сослаться на пример восхождения США - первой страны, освободившейся от квазиколониальной зависимости в Новое время. Их переход от периферийной по существу экономики и обслуживания рынков Европы к положению ведущей державы мира определялся уникальным сочетанием факторов, включая резкий разрыв с институциональной моделью Европы и развитие демократического самоуправления, поиск и умелую адаптацию новых технологий, несколько волн миграций, отсутствие прямого воздействия на хозяйственные структуры мировых военных конфликтов, мобилизацию ресурсов целого континента на нужды своего развития и т.д. Современные страны-гиганты изначально лишены такого рода возможностей, поэтому их развитие не может быть калькой "американского просперити", но это не создает для них фатальных препятствий для того, чтобы преодолеть "комплекс периферийности". Нельзя не учитывать и опыта состоявшегося в XX в. промышленно-технологического рывка СССР при всей однолинейности этого прорыва.
2 См.: С.И.Л у н е в, Г.К.Ш и р о к о в. Трансформация мировой системы и крупнейшие страны Евразии. М., 2001.
3 См. например: A.P r a t e s. O Brasil e a coordenacao entre paises de porte continental na perspectiva atual. - Revista brasileira de politica internacional. Brasilia, 1996, N 2; R.C h a s e, E.H i l l, P.K e n n e d y. The Pivotel States. - Foreign Affairs. Washington, 1966, N 1; I.S a c h s. Bra- sil e India: duas "baleias" no oceano global. - IPRI. Estrategias: India e Brasil. Brasilia, 1996; L.G u i m a r a e s. O Brasil e paises de grande porte: China, India e Russia. - Cadernos do Ceam. Brasilia, agosto 2002.
4 H.J a g u a r i b e. Brasil em mundo na perspectiva do seculo XXI. - Politica externa. Sao Paulo, 2000, N 1, p. 19.
5 Расчеты по данным: Mineral Commodity Summaries 2003. - U.S. Department of the Interior; U.S. Geological Survey. Washington, 2003, p. 24-193; FAO Stat, www.fao.org, fao-stat.fao.org; International Energy Agency. Paris, www.iea.org/dbtw-wpd/Textbox/stats
6 Совокупные запасы урана стран ВСГ- 33% мировых (ЮАР и др.), тория - 28% (Индия и др.), стронция - почти 54% (Мексика и др.). Uranium Information Centre. Melbourne, Australia, www.uic.com.au
7 Energy Information Administration. Official Energy Statistics from the US Government, www.eia.doe.gov/emeu/international/reserves.xls
8 Расчеты по численности и составу вооруженных сил были выполнены старшим научным сотрудником ИЛА РАН А.В.Мазиным по данным: Ежегодник СИПРИ, 2003; Зарубежное военное обозрение, 2004, № 1; Независимое военное обозрение, 2005, № 2.
9 З.Б ж е з и н с к и й. Великая шахматная доска. М., 1998, с. 244.
10 NIC. Latinoamerica 2020: pensando los escenarios de largo plazo. Santiago, 7-8 de junio de 2004, p. 12-13.
11 З.Б ж е з и н с к и й. Указ. соч., с. 234.
12 См.: El Pais. Madrid, 25.I.2005, p. 20.
13 Internationale Politik (русское издание). Frankfurt, 2004, № 6, с. 25.
14 D.W i l s o n, R.P u r u s h o t h o m a n. Dreaming with BRICs: The Path to 2050. - GS Global Economics Website, Paper N 99, 1st October 2003, p. 19-20.
15 См., например: Ч.Х е й г е л. Внешняя политика республиканцев. - Россия в глобальной политике. М., 2004, № 6, с. 114-131; Д.С а й м с, Р.Э л с у о р т. Мораль американского реализма. - Россия в глобальной политике, 2005, № 1, с. 87-96.
16 О.Н.Б ы к о в. Международные отношения: трансформация глобальной структуры. М., 2003, с. 412.
17 Дж.С о р о с. Мыльный пузырь американского превосходства. На что следует направить американскую мощь. М., 2004, с. 120-121.
18 UNDP. Human Development Report, 2004. New York, 2004, p. 139-142, 156-159, 172-175, 188-191.