МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ

Исследование выполнено в рамках программы "Россия в глобализирующемся мире". Руководитель проекта: д.п.н., проф. Владимир Петрович Сударев, зам. директора ИЛА РАН. Участники проекта: д.п.н. Борис Федорович Мартынов, к.э.н. Вадим Александрович Теперман, к.и.н. Петр Павлович Яковлев, к.э.н. Людмила Николаевна Симонова, к.э.н. Виолетта Макариосовна Тайяр, к.и. н. Надежда Юрьевна Кудеярова.

Внерегиональные связи государств ЛКА

В начале ХХI в. латиноамериканские государства превратились в важный сегмент мировой политики, выстроив весьма устойчивые подсистемы внерегиональных связей. Интенсивное развитие процессов региональной интеграции привело к образованию группировок государств, которые не просто коллективно диверсифицировали свои внешнеэкономические и внешнеполитические связи за пределами Западного полушария, но и установили особые системы отношений с ведущими акторами мировой политики. Речь идет в первую очередь об Общем рынке стран Южного конуса (Меркосур), который, наладив постоянный диалог и с Европейским Союзом, и с АСЕАН, и с СНГ (правда, "в зачаточной форме"), уже к концу ХХ в. получил в мировых бизнес-кругах определение "world trader and negotiator" (мировой торговый партнер и переговорщик).

Очевидно, что это стало результатом формировавшейся на протяжении десятилетий политической традиции, ориентированной на преодоление замкнутости системы международных отношений в Западном полушарии и на выход в своей внешней политике за рамки межамериканской системы. Историческая траектория системы внерегиональных связей латиноамериканских государств имеет определенную цикличность. Вплоть до конца ХХ в. речь шла в основном об атлантическом направлении. Западная Европа, причем не столько бывшие страны-метрополии - Испания и Португалия, сколько, в первую очередь Великобритания, а в последствие Франция, Италия и Германия в течение двух веков неоднократно "перевешивали" Соединенные Штаты в плане своего экономического и политического влияния в регионе. Так, Великобритания, избрав в качестве сферы приложения усилий страны Южного конуса, и в первую очередь Аргентину, "правила бал" на протяжении почти всего ХIХ в. При этом ее экономическому и политическому присутствию не помешал даже тот факт, что в 1833 г. она захватила Мальвинские (Фолклендские) о-ва, что не раз приводило к обострению англо-аргентинских отношений и даже к кровопролитному вооруженному конфликту в 1982 г., последствия которого не преодолены до сих пор (1).

Переход США в 30-е годы ХХ в. к политике "доброго соседа" и последовавшее после окончания Второй мировой войны образование межамериканской системы, кстати, во многом инициированное самими латиноамериканскими государствами, рассчитывавшими на стратегическое партнерство с США, на несколько десятилетий замкнули их внешнеполитическую активность в рамках полушария.

Своеобразное "возвращение" Западной Европы в Латинскую Америку происходит лишь с начала 60-х годов прошлого столетия. В идеологическом плане оно выразилось, в частности, в распространении таких идейных течений, как "панроманизм", "испанидад" и др., суть которых состояла в принадлежности романских стран обоих континентов к одной иберо-американской или иберо-католической ветви западной христианской цивилизации и определенном противопоставлении ей ветви англо-саксонской (2).

В политическом плане наиболее контрастно это реализовалось в двух визитах в Латинскую Америку президента Франции Шарля Де Голя в 1962 и 1964 гг. В его выступлениях ясно звучала тема "общности" и необходимости выстраивания "особого партнерства". Премьер-министр Франции (в тот период им был Ф.Миттеран), выступая в Национальном собрании, отметил, что главной задачей президента было "оттянуть Латинскую Америку от Соединенных Штатов".

И хотя в те годы все это воспринималось в основном как декларация о намерениях и вписывалось в особую атлантическую политику Франции, тем не менее, именно Франция своей поставкой "Миражей" в Перу в 1967 г. по сути подорвала военно-техническую зависимость Латинской Америки от США. Как известно, США пытались ограничить доступ в регион сложной военной техники. Западноевропейские же государства, которые с конца 60-х годов вслед за Францией "ринулись" осваивать достаточно емкие латиноамериканские рынки, как раз и способствовали развязыванию в Латинской Америке мини-гонки вооружений. Напомним, что в 70-е годы в регионе, опутанном целой паутиной неразрешенных территориальных споров, имело место обострение отношений между военными режимами Аргентины и Чили, между Перу, Чили и Боливией, Перу и Эквадором, чему в немалой степени способствовали закупки этими странами новых вооружений.

Существенное влияние на международные отношения в регионе оказал интеграционный опыт западноевропейских стран. В широком смысле политические элиты ведущих государств региона стремились освоить (правда, не всегда успешно) модель отношений, которую ЕЭС выстроил с Соединенными Штатами - "стратегическое партнерство при достаточно высоком уровне внешнеполитической автономии". В практическом плане это нашло выражение в попытках воспроизводить в регионе опыт западноевропейской интеграции.

В этом плане дальше других латиноамериканских объединений пошел Андский пакт, объединивший Венесуэлу, Колумбию, Перу, Эквадор и Боливию (в 1974 г. из пакта вышла Чили). В 70-е годы Андская группировка учредила по примеру ЕЭС Андский парламент, Андский Совет министров иностранных дел, Андский суд. В эти же годы возникли первые контакты между обоими объединениями на институционном уровне, и, в частности, было подписано первое рамочное соглашение о сотрудничестве. Однако разразившийся с начала 80-х годов в Латинской Америке беспрецедентный финансово-экономический кризис, по сути, приостановил этот эксперимент, на долгие годы по существу парализовав деятельность и самой андской группировки* (реальное возобновление ее деятельности произошло лишь во второй половине 90-х годов, когда главным действующим лицом в регионе уже был основанный в 1991 г. Меркосур. В 1998 г. "Андский пакт" был преобразован в "Андское сообщество наций"). В 80-е годы основным объектом взаимодействия латиноамериканских государств с Западной Европой стали региональные конфликты. В случае упоминавшегося уже "мальвинского кризиса" 1982 г. ЕЭС консолидированно поддержал позицию Великобритании и даже временно ввел экономические санкции против Аргентины. Однако главным объектом внешнеполитической активности европейских стран стал конфликт центрально-американский. ЕЭС (в 1993 г. официально переименованное в Европейский Союз - ЕС) изначально выступил против силового решения конфликта, активно продвигавшегося администрацией Р.Рейгана посредством милитаризации своих союзников - Гондураса и Сальвадора, военно-морской и сухопутной блокады сандинистской Никарагуа с перспективой прямой вооруженной интервенции. Подключение ЕЭС к событиям в этом районе началось с подписания в 1982 г. совместной мексиканско-французской декларации, в которой осуждалась такая политика, а сальвадорские партизаны Фронта им. Фарабундо Марти были признаны "воюющей стороной" (оба государства тогда были обвинены США и их союзниками в регионе во вмешательстве во внутренние дела Сальвадора).

ЕЭС изначально поддержал и создание в 1983 г. "Контадорской группы" (Мексика, Панама, Колумбия, Венесуэла), и разработанный ею спустя год комплексный план урегулирования конфликта в регионе. В основе этого плана лежали идеи демилитаризации, ограничения иностранного военного присутствия, международное посредничество и миротворчество. И хотя в тот момент против него выступили (по разным причинам) фактически все участвующие стороны, сам по себе он сработал в пользу сдерживания экстремистских устремлений США в регионе.

В том же 1984 г. был основан и вот уже более двух десятилетий функционирует так называемый "механизм Сан-Хосе": в столице Коста-Рики состоялась первая встреча министров иностранных дел центрально-американской "пятерки" и ЕЭС. Впоследствии такие встречи стали проводиться ежегодно. Есть достаточно оснований полагать, что на первых из них и был по существу разработан "План Эскипулас", официально выдвинутый в 1987 г. президентом Коста-Рики О.Ариасом. Он предусматривал урегулирование конфликта на основе "национального примирения" и ограничение поставок в регион вооружений третьими странами. Процесс этот занял почти десятилетие, проходил под широким международным контролем и формально завершился в 1997 г. под-писанием соглашения между воюющими сторонами в Гватемале.

Механизм "Сан-Хосе" следует рассматривать не просто как ежегодные министерские встречи, а как систему взаимодействия по целому ряду позиций, которые включали помощь ЕЭС странам субрегиона в постконфликтном устройстве, развитии каждой страны, а также в воссоздании системы центральноамериканской интеграции (напомним, что еще в начале 60-х годов был учрежден и в течение двух десятилетий функционировал Центрально-американский общий рынок - ЦАОР).

В этой связи следует отметить, что подписанное в декабре 2003 г. и ратифицированное Конгрессом США в июле 2005 г. соглашение о свободной

торговле между Соединенными Штатами и центрально-американской "пятеркой", а также Доминиканской Республикой, вероятно, приведет к втягиванию этого субрегиона в североамериканскую "экономическую воронку" и таким образом существенно ослабит его связи с ЕС.

Вместе с тем следует отметить, что это не станет большой потерей для Евросоюза, так как еще с конца 80-х годов центр тяжести латиноамериканской политики ЕС был перемещен на наиболее развитые государства южной части континента. С 1987 г. начались контакты тогда еще ЕЭС с только что созданной в результате слияния "Контадорской группы" и "группы поддержки" Контадоры (Бразилия, Аргентина, Перу, Уругвай) "Группой Рио", превратившейся в механизм взаимных консультаций и коалиционной дипломатии ведущих государств региона.

Более того, в 1987 г. Комиссия европейских сообществ впервые разработала концептуальный документ, содержавший основные цели их латиноамериканской политики. Первоначально этот документ определял в качестве основных поддержку завершавшемуся демократическому транзиту в ведущих южноамериканских государствах, выработку совместного подхода к решению проблемы внешнего долга, помощь в возобновлении интеграционных процессов. Был создан и постоянный переговорный механизм ЕС - "Группа Рио". (Напомним, что "Группа Рио" в последующие годы численно заметно выросла и по существу стала представлять весь регион. После присоединения к ней в 2000 г. пяти центрально-американских государств ее численность достигла 19 государств, включая (на ротационной основе) и одно карибское государство.)

Вместе с тем, уже в конце 80-х годов выявилась проблема, на десятилетия ставшая своеобразным камнем преткновения в отношениях двух группировок: практика Евросоюза в области сельскохозяйственного протекционизма, которая существенно ограничивала доступ на европейские рынки товаров традиционного латиноамериканского экспорта. Неоднократная постановка латиноамериканской стороной вопроса либо о подключении к Ломейской конвенции (подписанная в г. Ломе (Того) в 1975 г. Конвенция предоставляла льготные квоты на экспорт в Западную Европу для ряда товаров афро-азиатских и карибских государств, как правило, бывших колоний. Срок ее действия истек в 2000 г.), либо создания особого льготного механизма для южноамериканских стан традиционно упиралась в откровенный отказ ЕС обсуждать данную тематику.

Окончание "холодной войны" и тот факт, что Латинская Америка вновь оказалась как бы "один на один" с Вашингтоном, выдвинувшим в 1990 г. амбициозную "Инициативу для Америк", предусматривавшую создание единой зоны "свободной торговли и процветания от Аляски до Огненной Земли", вновь, как это неоднократно бывало в прошлом, "замкнули" Латинскую Америку на Соединенные Штаты. Этому в известной степени способствовали и процессы, разворачивавшиеся на европейском континенте. Объявленные планы расширения Евросоюза за счет стран Восточной Европы переключили внимание ЕС на них и, казалось бы, существенно ограничивали шансы Латинской Америки на получение льготного доступа на европейские рынки.

В регионе возникли серьезные опасения того, что восточноевропейские страны в силу большей инвестиционной привлекательности отвлекут от Латинской Америки западноевропейские иностранные инвестиции и помощь ее развитию. Тем более, что с 1 января 1994 г. начала функционировать Североамериканская зона свободной торговли (НАФТА) в составе США, Канады и Мексики. Таким образом, обозначалась перспектива присоединения к североамериканскому полюсу других латиноамериканских стран и, соответственно, формирования в Западном полушарии самого мощного в мире экономического мегаблока. Саммит президентов Америк в Майами (декабрь 1994 г.), на котором было официально заявлено о создании АЛКА к 1 января 2005 г. и принят более чем стостраничный План действий по ее созданию, казалось бы, недвусмысленно определил основной вектор действий южных соседей США на ближайшее десятилетие.

В межамериканских отношениях действительно начался новый цикл, характеризовавшийся существенно бoльшим динамизмом. Однако, как и в двух предыдущих, также начинавшихся с эффектных политических инициатив США ("политика доброго соседа" Ф.Рузвельта в середине 30-х годов, программа "Союз ради прогресса" Дж.Кеннеди в начале 60-х годов), после непродолжительной эйфории отношения двух Америк в очередной раз вошли в полосу спада и нарастания противоречий (3).

Администрация Б.Клинтона посчитала свою задачу в регионе выполненной и сконцентрировала внешнеполитическую активность на балканском кризисе, расширении НАТО на Восток, поиске опорных точек на постсоветском пространстве. Со второй половины 90-х годов началась и "борьба маршрутов" общеконтинентального интеграционного проекта, в которой Бразилия и по существу возглавлявшийся ею Меркосур успешно оппонировали навязывавшемуся США, Канадой и Мексикой созданию АЛКА по схеме "3+1" (4). Не прошло незамеченным и то, что в течение шести лет администрации Б.Клинтона так и не удалось добиться от Конгресса процедуры "fast track" (Процедура "fast track" предусматривала предоставление правящей администрации права на ведение переговоров по заключению соглашения о свободной торговле без обсуждения каждой из его статей в Конгрессе, который рассматривал бы уже готовый текст соглашения). Причем ей не удалось добиться этой процедуры даже для Чили - страны, в наибольшей степени "подготовленной" к присоединению к НАФТА (на саммите в Майами ей было официально предложено вступить в переговорный процесс).

Все это создало благоприятные условия для активизации внерегиональных направлений во внешней политике ведущих южноамериканских стран. По сути, начался новый этап отношений с Евросоюзом. В октябре 1995 г. Еврокомиссией были разработаны новые ключевые направления стратегического партнерства ЕС со странами ЛКА (Латино-Карибской Америки). Стратегия нового межрегионального партнерства стала своего рода ответом на растущую озабоченность ЕС ослаблением в первой половине 90-х годов его позиций в латиноамериканском регионе. По сути она отражала стремление создать своеобразный противовес североамериканской модели АЛКА.

Это нашло выражение в активизации инвестиционного и внешнеторгового сотрудничества. Такие государства, как Испания, Великобритания, Франция и Германия весьма эффективно воспользовались развернувшимся в странах Южного конуса процессом приватизации. В результате в 1996 г., впервые с 30-х годов прошлого века, инвестиции из Западной Европы превысили инвестиции из США, переступив отметку в 30 млрд долл.

В частности, Испания на протяжении 90-х годов превратилась в крупнейшего европейского инвестора для многих стран латиноамериканского региона, увеличив свои общие капиталовложения в ЛКА в 5,3 раза. В свою очередь, Германия продолжала выступать в качестве основного западноевропейского торгового партнера южноамериканских государств: торговый оборот между ФРГ и ЛКА с 1995г. занимает более 20% в общем объеме торговых поставок ЕС в этот регион (5).

Председатель Комитета Евросоюза по делам Латинской Америки В.Стивенс в своем выступлении отмечал: "Тот факт, что Вашингтон, по счастливому стечению обстоятельств, является нашим главным союзником, не служит аргументом для того, чтобы с нашей стороны отказываться от попыток развития прочных отношений с Латинской Америкой, этим динамичным и переживающим период бурного развития континентом" (6). По его словам, ЛКА является для Европейского Союза не чем иным как его Дальним Западом и третьей опорой трансатлантического треугольника.

Взаимное понимание этого уникального сочетания послужило основным мотивом для проведения в июне 1999 г. в Рио-де-Жанейро первого саммита 48 стран ЕС, Латинской Америки и Карибского бассейна. Он придал заметный импульс европейско-латиноамериканскому диалогу в вопросе постепенной либерализации торгового обмена, подтверждением чего послужило последующее подписание договоров о создании ЗСТ со стороны Евросоюза с Мексикой (2000 г.) и Чили (2002 г.).

Второй саммит глав государств и правительств стран ЛКА и Евросоюза состоялся в Мадриде в мае 2002 г. во время председательства Испании в ЕС. Главной составляющей встречи был вопрос о создании условий для достижения соглашения о свободной торговле между странами Евросоюза и ЛКА. Предполагалось, что этот процесс будет проходить поэтапно на основе соглашений ЕС как с отдельными странами, так и с субрегиональными экономическими блоками ЛКА (Меркосур, АСН, ЦАОР, КАРИКОМ). Основным "камнем преткновения" в европейско-латиноамериканском диалоге в вопросе создания ЗСТ остается нежелание европейцев допускать на свой рынок качественную сельскохозяйственную продукцию из ЛКА, так как она составляет прямую конкуренцию агропромышленной продукции, производимой странами - партнерами по Евросоюзу и субсидируемой из общего бюджета ЕС. По итогам мадридского саммита вопрос об экспортных субсидиях агропромышленной продукции был передан для разрешения в рамках договоренностей, выработанных Всемирной торговой организацией (ВТО) в ноябре 2001 г. в Дохе (Катар), - так называемый Дохинский раунд переговоров ВТО.

Третий саммит ЕС - ЛКА состоялся в мае 2004 г. в Мексике (г. Гвадалахара) и приобрел принципиально новое качество в связи с тем, что страны Евросоюза были представлены уже в новом расширенном составе. На этой встрече четко проявилось подтверждение давно обозначившейся позиции латиноамериканских государств: сделать геополитический поворот в сторону диверсификации своих внешнеэкономических связей, большей самостоятельности и меньшей зависимости от своего северного соседа. Однако позиция европейцев в последнем вопросе более осторожна и направлена на разработку некоторого "кодекса поведения", которому будут следовать в своих отношениях латиноамериканцы и европейцы, придерживаясь многополярной модели мирового развития. Заметного продвижения в одном из главных направлений - в деле создания зоны свободной торговли между ЕС и странами ЛКА - не произошло главным образом из-за неготовности Евросоюза отменить субсидии на европейскую аграрную продукцию. Дохинский раунд переговоров ВТО, целью которого является достижение рамочного соглашения по вопросу реформ в области торговли сельскохозяйственной продукцией, еще был не завершен в 2004 г.: президентские выборы в США и процессы структурной адаптации Евросоюза к новому расширенному составу создали определенные препятствия для переговоров по торговле.

Основной и весьма характерной чертой западноевропейской стратегии партнерства стал дифференцированный подход к странам латиноамериканского региона. Евросоюз стал выстраивать свои отношения с ЛКА избирательно, т.е. отдельно с каждым субрегиональным объединением. Особого внимания заслуживает ход переговорного процесса между Евросоюзом и Меркосур, так как именно от него во много зависит успех создания межрегиональной ассоциации. Первым определяющим шагом на пути к сближению двух интеграционных объединений стало подписание в декабре 1995 г. в Мадриде Рамочного межрегионального соглашения (РМС) "четвертого поколения" о сотрудничестве между ЕС и Меркосур, которое предполагало постепенную либерализацию внешней торговли на пути к созданию межконтинентальной ЗСТ между двумя интеграционными блоками. Выдвигаемая схема интеграции - двухэтапная. На первом, подготовительном этапе, регулируемом РМС, предполагалось подписать Договор об ассоциации, регламентирующий заключительную интеграционную фазу и проводить постепенное снижение таможенных барьеров на поставляемую продукцию.

В настоящее время между саммитами ЕС и ЛКА проводятся регулярные раунды переговоров на субрегиональном уровне между странами ЕС и Меркосур, на которых обсуждаются вопросы постепенной либерализации южноамериканского экспорта по отдельным группам товаров. Надо отметить, что стороны недооценили трудности осуществления подготовительного этапа (он длится уже пять лет), ход проведения которого был отягощен не только нежеланием ЕС идти на компромиссы в торговле, но и рядом объективных обстоятельств и трудностей, возникших в самих интеграционных объединениях. В числе которых: кризис в Аргентине и экономическая нестабильность в Меркосур, процесс окончательного формирования европейского экономического и валютного союза, введение в действие единой валюты, расширение ЕС и пр.

Однако стратегическая значимость межрегионального торгово-экономического партнерства между Меркосур и ЕС в новом веке ощущается особо: среди интеграционных объединений ЛКА южноамериканское выступает в качестве главного торгового партера ЕС и направляет на единый европейский рынок около 23% от общего объема своих экспортных поставок (см. таблицу 1).

В числе стран - членов Меркосур Бразилия является лидером по объему экспортных поставок в ЕС. В период 2000-2004 гг. стоимость бразильского экспорта, направляемого в ЕС, увеличилась на 59% и достигла 23,4 млрд долл. (см. таблицу 2). По мнению западноевропейских исследователей, именно по этим причинам соглашение о свободной торговле между ЕС и Меркосур могло бы иметь особое геополитическое и практически важное экономическое значение для обеих сторон (7).

Т а б л и ц а 1

ГЕОГРАФИЯ ЭКСПОРТА ОСНОВНЫХ СУБРЕГИОНАЛЬНЫХ

ИНТЕГРАЦИОННЫХ ОБЪЕДИНЕНИЙ ЛКА В 2004 г.

 (в % от общего объема экспорта)

________

* Исключая Чили и Мексику

Источник: CEPAL. Panorama de la Insercion internacional de America Latina y el Caribe, 2004-2005, Capitulo III, p. 106, Cuadro III.3.

Однако право сделать решающий шаг навстречу стратегическому альянсу остается за Евросоюзом, так как напрямую зависит от его готовности открыть единый европейский рынок для латиноамериканских производителей.

Надо отметить, что в решении вопроса о пересмотре экспортных субсидий внутри ЕС в последние годы все-таки стала наблюдаться некоторая положительная динамика. Еврокомиссия летом 2004 г. вынесла решение о пересмотре своей политики относительно производства сахара и сокращении на него экспортных субсидий, что должно положительно сказаться на присутствии той же Бразилии на рынке ЕС. В конце мая 2005 г. в Люксембурге состоялась "знаковая" встреча министров иностранных дел ЕС-25 и 17 латиноамериканских стран, на которой европейцы выразили готовность оказать поддержку латиноамериканским партнерам и открыть свои рынки для импорта их сельскохозяйственных товаров в целях поддержки малых крестьянских хозяйств ЛКА. Встреча ознаменовалась подписанием соглашения о начале нового раунда коммерческих переговоров по либерализации взаимной межрегиональной торговли (8).

Говоря о перспективах и динамике развития сотрудничества между Евросоюзом и интеграционными объединениями ЛКА, прежде всего с Меркосур, следует отметить, что межрегиональный диалог в краткосрочной перспективе все еще будет подвержен влиянию ряда неблагоприятных факторов.

С одной стороны, к ним относятся современные приоритеты Евросоюза, направленные на страны Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ) и на решение вопросов поддержания внутренней стабильности. В некоторой степени эти факторы ослабляют интенсификацию внешнеэкономических связей ЕС с другими регионами. Кроме того, политическая и экономическая ситуация в некоторых странах ЛКА еще не соответствует в полной мере той региональной стабильности, которую ищут европейские инвесторы в качестве платформы для "глобального производства" и тесной торгово-экономической кооперации. Тем не менее, Меркосур и, в частности Бразилия, как и прежде, смогут привлекать к себе повышенное внимание европейцев. Будут ли предприняты конкретные шаги к созданию межрегиональной ассоциации на очередном саммите ЕС и стран ЛКА в 2006 г. в Вене, как это ни банально звучит, покажет время.

Т а б л и ц а 2

ВНЕШНЯЯ ТОРГОВЛЯ СТРАН МЕРКОСУР С ЕС (млрд долл.)

__________

Источник: CEPAL. Panorama de la Insercion internacional de America Latina y el Caribe, 2004-2005. Banco de Datos Estadisticos de Comercio Exterior BADECEL. - http://www.eclac. cl/cgi-bin/broker.exe

Отмеченная тенденция к расширению активности латиноамериканских государств на западноевропейском направлении обрела к середине 90-х годов и такую своеобразную форму, как расширение политического диалога с бывшими метрополиями - Испанией и Португалией. С 1991 г. началось формирование нового актора мировой политики - Иберо-амери-канского сообщества (ИС), включившего 19 латиноамериканских и 2 иберийских государства - Испанию и Португалию.

Механизм функционирования ИС весьма специфичен и на протяжении 15 лет состоял, прежде всего, из ежегодно проводимых Иберо-американских встреч в верхах, которые, как подчеркивала чилийская газета "Эль Меркурио", "консолидировались как одна из наиболее адекватных эпохе глобализации форм обеспечения многостороннего международного сотрудничества" (9).

История ИС началась с I Иберо-американской конференции, состоявшейся в Гвадалахаре (Мексика) 18-19 июля 1991 г. Она была созвана в результате соответствующей внешнеполитической инициативы Мексики, активно поддержанной в первую очередь Испанией. Мехико и Мадрид выдвинули идею укрепления исторического взаимодействия иберо-американских народов с помощью особого политического форума, позволяющего на высшем уровне в регулярном режиме обсуждать актуальные проблемы развития стран-участниц. По мнению ряда исследователей, важную роль в создании ИС сыграло стремление латиноамериканских государств придать новый импульс своему экономическому и социальному развитию после "потерянного десятилетия" 80-х годов, когда многие страны региона пережили серьезные хозяйственные потрясения (10). В этой связи существенно активизировались дальнейшие поиски новых форм международного сотрудничества, в том числе с иберийскими государствами, которые традиционно рассматривались многими латиноамериканскими лидерами в качестве естественных союзников и партнеров на мировой арене.

Существенным элементом функционирования ИС стало участие в нем социалистической Кубы, оказавшейся в сложном положении в результате развала СССР и прекращения советской помощи. Правящие круги целого ряда латиноамериканских стран рассчитывали, что участие Гаваны в деятельности ИС поможет более "спокойной" трансформации политических и экономических структур Кубы и их переходу на рельсы рыночного хозяйства и представительной демократии (11). Именно поэтому "кубинский вопрос" занял видное место в повестке дня сообщества и неоднократно дебатировался на иберо-американских встречах в верхах.

На первых трех конференциях (Мексика 1991 г., Испания 1992 г., Бразилия 1993 г.) вопросы экономического развития выдвинулись на первый план. То же самое произошло и на четвертом форуме в Колумбии (1994 г.). В заключительной декларации под названием "Торговля и интеграция как элементы иберо-американского развития" главное внимание концентрировалось на необходимости обеспечения большей свободы международного обмена товарами и услугами. Отдавая приоритет либерализации торговли и инвестиционных потоков, участники конференции видели в этом решающий фактор стимулирования хозяйственного развития и обеспечения социальной справедливости.

Особое место занял V Иберо-американский саммит, состоявшийся 16-17 октября 1995 г. в Барилоче (Аргентина). Впервые на нем был поставлен вопрос о создании постоянных органов сообщества. Была учреждена система сотрудничества, нацеленного на осуществление программ в области науки и техники, образования, проблем мегаполисов.

Повестка для форумов постоянно расширялась и включала в себя практически весь спектр проблем международных отношений. Так в заключительном документе, принятом на шестой по счету встрече в верхах в Винья-дель-Мар (Чили, 10-11 ноября 1996 г.), отмечалась неприемлемость "односторонних мер" в мировой политике, а также необходимость демократизации нового постконфронтационного миропорядка, что являлось очевидной реакцией на принятый США в феврале 1996 г. закон Хелмса-Бэртона, ужесточавший антикубинские санкции и носивший очевидно экстерриториальный характер. "Декларация Винья-дель-Мар" из-за обилия прописанных в ней рецептов и рекомендаций по обеспечению, развитию и укреплению демократического строя в испано- и португалоговорящих странах даже получила название "Демократической конституции" Иберо-Америки (12).

Следует признать, что после саммита в Барилоче и Винья-дель-Мар, где, казалось бы, были согласованы меры по созданию постоянных механизмов сотрудничества, в деятельности этого организма наступил определенный спад. Связано это было и с не совсем актуальными главными темами дискуссий (например, на о. Маргарита в Венесуэле 8-9 ноября 1997 г. основной была избрана тема "Этические ценности демократии"), и с изменившейся геополитической конъюнктурой в связи с созданием АЛКА. Встречи стали проходить по сокращенной программе, состав участников сузился. Неоднократно вставал вопрос о проведении саммитов раз в два года. В целом ИС к середине первого десятилетия ХХI в. так и не превратилось в полноценную международную организацию и стало походить, скорее, на "клуб президентов".

"Новое дыхание" сообщество обрело после прихода к власти в Испании правительства Х.Сапатеро в 2003 г., которое резко активизировало политику в Латинской Америке. На 13 саммите в г. Санта-Крус (Боливия, 2003 г.) бывшим президентом Бразилии Э.Кардозо был сделан специальный доклад о "доводке" Иберо-американского сообщества до уровня полноценной организации. На XIV саммите в Сан-Хосе (Коста-Рика) президенту этой страны А.Пачеко было поручено собрать все поступившие предложения. Дискуссии на форуме и его итоговый документ носили существенно более конкретный характер и были лишены уже привычной риторики. Единодушное одобрение получило предложение о создании Генерального ибероамериканского секретариата (ГИС), который должен стать постоянно действующим органом ИС, координирующим деятельность сообщества (13). Кроме того, в члены ИС было принято еще одно государство - Андорра.

Большое значение имел тот факт, что главой ГИС был назначен крупный деятель международного масштаба, бывший президент Межамериканского банка развития Энрике Иглесиас. Такое назначение уже само по себе свидетельствовало о твердом намерении стран - членов ИС придать сообществу новый импульс и превратить его в эффективную международную организацию, служащую не только трибуной для обсуждения политических и экономических вопросов, но и реальным механизмом, связующим страны двух континентов.

Принятые решения были закреплены в ходе юбилейной XV Иберо-американской конференции, прошедшей в г. Саламанка (Испания) в октябре 2005 г. и подтвердившей курс на дальнейшую трансформацию Иберо-американского сообщества в направлении его превращения в полноценную международную организацию.

Атлантическое направление во внешней политике подкреплялось зародившимися еще в середине 60-х годов связями с государствами Африки. Политическая традиция сформировалась к началу 60-х годов ХХ в., когда в международный лексикон начал входить термин "третьемирская дипломатия". В системе учреждений ООН, в "Группе 77" и в "Движении неприсоединения" государства Латинской Америки выступали с последовательным осуждением колониализма и расовой дискриминации, за изменение условий мировой торговли и увеличение помощи бедным странам. В 50-е годы именно латиноамериканские страны возглавили борьбу за "новый мировой экономический порядок" (НМЭП). Это позволило им заложить хороший идейно-правовой фундамент под начавшуюся вскоре активизацию политических и торгово-экономических контактов с молодыми государствами Азии и Африки. Наибольшую активность на африканском направлении в 70-е годы стали проявлять две страны латиноамериканского региона - Куба и Бразилия. В обоих случаях она была связана с необходимостью укрепления их международных позиций.

В результате вооруженной поддержки Кубой движений МПЛА в Анголе и ФРЕЛИМО в Мозамбике в 1974-1977 гг., участия кубинских добровольцев на стороне "социалистической" Эфиопии в 1978 г. политическое влияние этой небольшой, экономически зависимой страны в некоторых государствах Африки (к перечисленным следует добавить Гвинею, Буркина-Фасо, Народную Республику Конго) и Ближнего Востока (Южный Йемен) оказалось непропорционально высоким. Помимо существенной экономической, гуманитарной и военной помощи Куба оказывала на них и мощное идеологическое воздействие.

Иной характер носила активизация африканской политики Бразилии в годы правления военных режимов - с 1975 по 1985 г. Центром внимания этой страны были португалоязычные государства Африки - Ангола, Гвинея-Бисау и острова Зеленого мыса (Кабо-Верде), занимающее важное стратегическое положение в районе Южной Атлантики. Как и в африканской политике Кубы, важное значение здесь имел культурно-этнический фактор, который, к тому же, дополнялся языковой общностью. В конце 70-х годов большую популярность в Бразилии приобрели идеи объединения всех португалоговорящих стран мира в некую форму "афро-лузо-бразильского сообщества наций". В Анголе и Мозамбике, несмотря на то, что там приходилось действовать в условиях гражданкой войны, бразильские специалисты, тем не менее, участвовали в строительстве объектов инфраструктуры, горнодобывающих и энергетических предприятий. Бразилия осуществляла экспорт в эти страны продовольствия и готовых изделий, предоставляла им обширную гуманитарную, техническую и финансовую помощь.

Возобновление интереса к сотрудничеству со странами африканского региона со стороны некоторых латиноамериканских государств на современном этапе было связано с демократизацией политических режимов и провалом первого этапа неолиберальных преобразований в Латинской Америке. В немалой степени оно было продиктовано и усиливавшейся тенденцией к однополярности мира, при которой "периферийность" латиноамериканских стран грозила превратиться в константу мировой политики.

Наблюдается и заметное оживление хозяйственных связей между латиноамериканскими и африканскими странами. На протяжении 90-х годов экспорт последних на этом направлении рос более высокими темпами, чем его совокупный объем. Эта тенденция приобрела в наступившем веке еще более отчетливый характер из-за заметного сокращения темпов роста в развитых государствах на фоне стабильного развития экономики многих развивающихся. Только за 2000-2003 гг. доля Африки в суммарном латиноамериканском экспорте увеличилась с 0,8 до 1,4% (14).

Общее состояние сотрудничества латиноамериканских и африканских государств определяется весьма неоднозначной ситуацией, складывающейся в отношениях отдельных партнеров. В Латинской Америке, как и 70-е и 80-е годы, наиболее последовательную и многогранную политику в отношении развивающихся стран иных регионов проводит Бразилия. Эта линия стала особенно усиливаться во внешней политике страны после прихода к власти в январе 2003 г. левоцентристского правительства.

На саммите Меркосур в Форталезе в июне 2003 г. президент Л.И.Лула да Силва выступил с идеей усиления политики Бразилии на африканском направлении. Активизации связей Бразилии, а также Аргентины и Уругвая с ЮАР способствовало установившееся еще в 70-80-е годы хорошее военно-морское сотрудничеств. Заметную роль в укреплении политических связей между ними играют совместные учения военно-морских флотов "АТЛАСУР", которые проводятся дважды в год, начиная с 1993 г. Параллельно с регулярными маневрами проходили встречи представителей стран, входящих в "Зону мира и сотрудничества в Южной Атлантике", провозглашенной Генеральной Ассамблеей ООН по инициативе Бразилии в 1985 г., на которых обсуждались вопросы активизации сотрудничества в области обеспечения экологической и экономической безопасности, а также в деле сохранения безъядерного статуса Южной Атлантики.

Получили новый импульс связи и со странами Тропической Африки. В частности, Бразилия к концу 2004 г. списала беднейшим государствам континента задолженность в 402 млн долл., из которых 315 млн составил долг Мозамбика (15).

Немалую роль в укреплении связей Бразилии с государствами Африки играет Сообщество стран португальского языка (ССПЯ), созданное 17 июля 1996 г. в Лиссабоне на совещании глав государств и правительств Анголы, Бразилии, Кабо-Верде, Гвинеи-Бисау, Мозамбика, Португалии, Сан-Томе и Принсипи. Помимо укрепления экономического, политического и культурного сотрудничества между странами - членами ССПЯ, важное место в их деятельности занимает укрепление демократических институтов португалоговорящих стран, "совместимое с законными чаяниями их народов" (16). В ССПЯ обозначилась и другая важная функция - участие в мирном урегулировании международных споров. Выступая на учредительном саммите сообщества в июле 1996 г., Ф.Энрике Кардозо привлек внимание его участников к вопросу о независимости Восточного Тимора - бывшей португальской колонии, территория которого была незаконно оккупирована в 1975 г. Индонезией. Это позволило Бразилии сыграть важную роль на трехсторонних переговорах между Португалией, ООН и Индонезией, которые завершились предоставлением независимости Восточному Тимору, а также послать свои войска в эту страну в составе сил ООН по поддержанию мира.

Африканская политика нынешнего президента Бразилии вписывается в контекст нового глобального позиционирования крупнейшей латиноамериканской страны, где стала ясна политика "трех опор", которые она будет стремиться использовать для утверждения своего авторитета как региональной державы с глобальной проекцией, добивающейся места постоянного члена в Совете Безопасности ООН и участия в "Большой восьмерке". Это: 1) Меркосур и страны Латинской Америки; 2) Так называемые "государства-гиганты" (КНР, ЮАР, Индия, Россия); 3) Развивающиеся страны, представленные в виде "группы 20" в ВТО и ЮНКТАД.

В развитие этих концепций на встрече министров иностранных дел Бразилии, Индии и ЮАР в Бразилиа в июне 2003 г. был основан механизм трехсторонних консультаций, получивший название "Группы трех" ("Г-3"). В "Декларации Бразилиа" была отмечена необходимость координации внешней политики трех стран, "являющихся важными мировыми акторами" по наиболее актуальным проблемам современности. При этом министр иностранных дел Бразилии С.Аморим заявил об открытом характере "Г-3" и о готовности ее участников принять в свои ряды и другие "страны-гиганты" - КНР и Россию. Как отмечали международные наблюдатели, несмотря на то, что либерализация торгово-экономических отношений занимает ведущее место в повестке дня участников группы, в основе самoй этой инициативы лежат факторы "большой политики". Три страны привержены принципу соблюдения международного права и едины во мнении о необходимости проведения реформы ООН с предоставлением развивающимся странам мест постоянных членов Совета Безопасности (17). Отмечалось также нежелание участников "Г-3" противопоставлять себя "Большой восьмерке" и создавать "в пику" ей чего-либо наподобие "эксклюзивного клуба для бедных". Появились комментарии, согласно которым расширение "Г-3" после возможного присоединения к ней других "стран-гигантов" - России и Китая, способно каким-то образом отражать идею некоторых западных экономистов о нарастающем глобальном потенциале Бразилии, России, Индии и Китая ("страны BRIC"). По их подсчетам, страны BRIC к 2050 г. должны будут войти в семерку наиболее влиятельных государств мира, кардинально изменив расстановку политических сил на нашей планете.

Относительно новым направлением внешнеполитической активности ведущих государств континента стал Азиатско-Тихоокеанский регион (АТР). Если в предшествовавшие десятилетия деятельность латиноамериканских стран в этом регионе сводилась к защите рыболовных ресурсов своих прибрежных вод (уже упоминавшаяся борьба за 200-мильную зону) и борьбе за прекращение Францией ядерных испытаний в южной части Тихого океана, то в 90-е годы на первый план вышло стремление подключиться к новому интеграционному полюсу, формировавшемуся в АТР. Своеобразным признанием растущего влияния ведущих латиноамериканских стран в мировой политике в целом и расширения их связей со странами региона стал прием Мексики и Чили в качестве полноправных членов Ассоциации азиатско-тихоокеанского сотрудничества (АТЭС). В 1997 г. в АТЭС была принята Перу.

Вместе с тем, следует отметить, что все же не Латинская Америка осваивает АТР, а ведущие государства бассейна осваивают латиноамериканский регион, о чем свидетельствуют многомиллиардные инвестиции в регионе Японии, Кореи и в последние годы Китая, который не только теснит своих конкурентов агрессивной внешнеторговой политикой, но и обозначил на саммите АТЭС в Сантьяго (Чили) планы масштабного инвестирования в агроиндустрию таких стран, как Бразилия и Аргентина, и энергетику Венесуэлы с целью удовлетворения своих все возрастающих потребностей в продукции этих отраслей.

Хозяйственные связи сосредоточены на экономически более развитых государствах Восточной Азии, среди которых выделяется триада - Китай, Корея, Япония. Так, у Мексики по итогам 2004 г. экспорт в афро-азиатские страны достиг 4,1 млрд долл. Из названной суммы 3,1 млрд пришлось на Восточную Азию, в том числе 2,4 млрд на три крупнейших страны субрегиона. В суммарном мексиканском импорте доля Азии и Африки достигла 23,1% при удельном весе восточно-азиатских стран в 21,4% и "большой тройки" в 14,4% (18). Аналогичная картина наблюдается и в торговле Чили, уже длительное время во многом ориентирующейся в своих торгово-экономических связях на АТР. В совокупном экспорте страны Япония заняла второе место (12,1% от всей стоимости), Китай - третье (8,1%), Корея - четвертое (7,1%). Для сравнения отметим, что на все страны Африки пришлось только 0,2% суммарной стоимости чилийских поставок за рубеж. В чилийском импорте распределение мест между тремя крупнейшими азиатскими партнерами несколько меняется: Китай - 4-е, Япония - 6-е, Корея - 8-е (19).

У Бразилии наиболее быстрыми темпами развиваются торгово-экономические отношения с Китаем. За 1994-2004 гг. объем взаимной торговли увеличился в 7,1 раза и достиг 9,1 млрд долл., китайские поставки в Бразилию выросли в 8 раз. КНР по итогам 2004 г. и первой половины 2005 г. превратилась в четвертого в мире как покупателя бразильских товаров, так и экспортера на бразильские рынки. Сегодня Китай является основным покупателем бразильской сои, железной руды и автомобилей, важным экспортером продовольствия, одежды и электробытовых приборов. Зависимость Бразилии от его огромного рынка и заинтересованность Пекина в освоении новых рынков в Южной Америке заставляют партнеров искать средства для перевода двусторонних отношений на долгосрочную неконъюнктурную основу. Одним из таких средств являются взаимные долгосрочные капиталовложения в экономику и линия на сотрудничество в высокотехнологичных отраслях. В 1997 г. был начат совместный бразильско-китайский проект по разработке и запуску четырех искусственных спутников земли при равном долевом участии. Программа стоимостью около 300 млн долл. успешно завершилась в 2001 г. В 2003 г. в КНР началось совместное производство бразильских пассажирских самолетов "Эмбраэр".

Во время визитов в КНР президента Бразилии Лулы да Силвы (май 2004 г.) и премьера Госсовета КНР Ху Дзинтао в Бразилию (ноябрь 2004 г.) активно обсуждался вопрос о возможности подписания договора о создании ЗСТ между двумя странами. Находясь в Бразилии, Ху Дзинтао пообещал либерализовать рынок сельского хозяйства КНР для бразильской сельхозпродукции и вложить в экономику Бразилии в ближайшие два года до 10 млрд долл. в обмен на признание Бразилией рыночного статуса экономики КНР. В то же время, по итогам визитов Лулы да Силвы в КНР и Южную Корею и Ху Дзинтао в Бразилию наблюдатели отмечали нежелание ведущих стран Азии брать на себя какие-либо дополнительные политические обязательства и вступать в "стратегические союзы" с Бразилией.

Хотя Аргентина в отличие от Мексики и Чили является не тихоокеанской, а атлантической страной, развитие ее связей с афро-азиатским миром в последнее десятилетие демонстрирует схожие тенденции. За 1995-2004 гг. аргентинский экспорт в Китай увеличился в 9,2 раза, а в страны АСЕАН - в 1,7. Соответствующие показатели по импорту составили 2,3 и 1,4 раза. Экспорт же в страны Ближнего Востока за указанный период возрос только в 1,2 раза, а импорт из них остался без изменений (20).

Развитию отношений между латиноамериканскими и восточно-азиатскими странами способствует становление интеграционных процессов в зоне АТР. Основным механизмом взаимодействия сторон являются соглашения о свободной торговле (ССТ). В 2003 г. Чили и Южная Корея подписали первое такое соглашение, вступившее в силу в апреле 2004 г. Закончились переговоры по созданию ССТ между Японией и Мексикой. Партнеры из Латинской Америки и Восточной Азии начали переговорный процесс по заключению трех новых межрегиональных ССТ: Чили - Сингапур - Новая Зеландия, Мексика - Южная Корея и Мексика - Сингапур. Чили и Япония создали рабочую группу, которая занимается разработкой обоснования начала переговорного процесса по ССТ. В планах ближайшего будущего аналогичные договоренности между Мексикой и Новой Зеландией, а также Чили с Китаем и Перу с Сингапуром.

В целом же динамика и масштабы отношений латиноамериканских стран с афро-азиатскими государствами во все большей степени определяется "китайским фактором". Объем поставок латиноамериканских товаров в КНР достиг в 2004 г. 21,7 млрд, Китай превратился во второй по значению рынок сбыта для Перу, четвертый - для Аргентины и Кубы (21). В свою очередь Китай в 2003-2004 гг. стал вторым после США поставщиком в Мексику, оттеснив таких традиционных партнеров, как Япония, Канада и Германия. В последние годы торговая экспансия КНР во все большей мере подкрепляется инвестиционным сотрудничеством. На начало 2005 г. объем китайских прямых инвестиций в экономику латиноамериканских стран достиг 1,6 млрд долл. Реализация намерения Пекина вложить в Латинскую Америку в течение 10 лет капитал в 100 млрд долл. способна еще в большей степени усилить позиции КНР в регионе.

Важным элементом продвижения на афро-азиатском направлении стало использование латиноамериканскими странами своих интеграционных структур, прежде всего Меркосур. К настоящему времени состоялось пять встреч высокого уровня по линии Меркосур - КНР. В 1998 г. была определена долгосрочная стратегия сотрудничества, предполагавшая: а) постепенную взаимную либерализацию торговли товарами и услугами; б) развитие совместного предпринимательства; в) создание дополнительных стимулов для сотрудничества в научно-технической области. С тех пор ведутся переговоры об институционализации отношений путем заключения соответствующего договора. Китай предлагает соглашение о свободной торговле. Однако руководители стран Южного конуса, опасаясь наплыва китайских товаров, пока не готовы к столь решительному шагу.

Не исключен перевод на более высокий уровень отношений по линии Меркосур - Южная Корея. В июне 2004 г. вице-министр внешней торговли Южной Кореи на встрече с делегациями Меркосур в Аргентине заявил об интересе Кореи заключить договор со странами группировки, подобный тому, который уже существует между Южной Кореей и Чили (22).

Продолжается работа по наполнению конкретным содержанием соглашения о преференциальной торговле, заключенного с Индией в начале 2004 г. Индия является претендентом на преференциальный доступ на рынки стран Меркосур по пятистам наименованиям товаров. Рамочные соглашения о сотрудничестве в 2004-2005 гг. были заключены с Египтом, Марокко и Советом сотрудничества стран Персидского залива в составе Бахрейна, Катара, Кувейта, ОАЭ, Омана и Саудовской Аравии. С Египтом и Марокко начались переговоры о заключении соглашения о преференциальной торговле. Намечено начать переговоры с Израилем и Пакистаном.

Андское сообщество наций (АСН) приступило к коллективному диалогу с азиатскими странами в 2000 г. В мае 2000 г. был учрежден так называемый механизм политических консультаций и сотрудничества с Китаем, второе заседание представителей сторон состоялось в сентябре 2004 г. в Пекине. В 2000 г. аналогичное китайскому было подписано соглашение между АСН и АСЕАН, состоялся семинар с участием представителей обеих интеграционных группировок, на котором были рассмотрены вопросы торговых отношений и взаимодействия в сфере высоких технологий.

Важную роль в углублении сотрудничества между Латинской Америкой и АТР играет взаимодействие МАБР и Азиатского банка развития. В 2001 г. эти крупнейшие региональные институты заключили соглашение о партнерстве, открывающее новые возможности для межрегионального диалога.

Исходя из вышеизложенного, можно сделать следующие выводы:

1. Начало ХХI в. стало периодом, когда большинство государств перешли от политики диверсификации своих внешних связей к созданию постоянно действующих трансокеанских структур взаимодействия (как на страновом уровне, так и уровне интергационных группировок). Разные по степени устойчивости они, тем не менее, в среднесрочной перспективе (10-20 лет) способны существенно реструктурировать мировую политику, пополнив ее новыми акторами, что, в свою очередь, может существенно сказаться на системе глобального регулирования, которую пока контролирует "Большая восьмерка".

2. При этом особое значение приобретает "китайский фактор". Создание в Латинской Америке масштабных трансокеанских "коридоров", через которые в Китай будут направляться природные ресурсы и продукция латиноамериканского агробизнеса, может, в свою очередь, существенно скорректировать потоки мировой торговли и инвестиций.

3. За последние 15 лет Россия в весьма незначительной степени воспользовалась интенсивным поиском среди ведущих государств региона новых внешнеполитических и экономических партнеров. Правящие элиты страны по существу проигнорировали инициативы президента Бразилии Л.И.Лулы да Силвы по созданию группировки "стран- гигантов".

Весьма формальный характер обрела работа новых межправительственных структур, созданных в 90-е годы. Это относится в первую очередь к "большой комиссии" с Бразилией. Пожалуй, единственным исключением стали последние контакты и заключенные договоренности с Венесуэлой, во многом инициированные ее президентом У.Чавесом. Достаточно сказать, что Россия пока "так и не смогла" отыскать 20 млн долл., необходимых для вступления в первый по активам региональный банк мира - МАБР, что, по сути, "закрывает ей дверь" для участия в масштабных инвестиционных проектах в регионе.

4. Очевидно, что прямым следствием интенсификации внерегиональных связей Латинской Америки является возрастающая конкуренция российским товарам со стороны "нетрадиционных" партнеров. Структура российского экспорта, в котором преобладают минеральные удобрения и металлы, серьезно отличается от набора товаров, поставляемых в регион из Китая, Кореи или Японии, где доминируют машины и оборудование, включая изделия высокотехнологических отраслей. Это существенно осложняет облагораживание структуры российского экспорта на латиноамериканском направлении. Хотя латиноамериканские страны поставляют в наиболее важные для российских интересов азиатские государства в первую очередь сырье, возрастает конкуренция и отдельным товарам, по которым последние являются важными рынками сбыта для России (например, изделия черной металлургии из Бразилии в Китай).

5. Остается фактически нереализованной идея "тихоокеанского моста" между Россией и латиноамериканскими государствами и, прежде всего с Мексикой, Чили и Перу, хотя все эти страны вместе с Россией являются членами АТЭС. Пока, к сожалению, так и не услышана заинтересованность таких наиболее развитых государств региона, как Чили в высоких российских технологиях и, в частности, в создании в этой стране российского центра науки и техники.

6. И все же некоторая интенсификация связей на высшем государственном уровне (визиты В.В.Путина в Мексику, Чили и Бразилию в одном лишь 2004 г., визиты в Москву Уго Чавеса, Висенте Фокса, Рикардо Лагоса, Л.И.Лулы да Силвы) имеет место, и это позволяет надеяться, что для России латиноамериканский поезд еще "окончательно не ушел". Потенциал взаимовыгодного сотрудничества продолжает оставаться достаточно высоким и нуждается в конкретных проектах, поддерживаемых и спонсируемых на самом высоком уровне, что позволит преодолевать ставшие уже традиционными межведомственные распри.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Последняя колониальная война ХХ века. М., 1984.
2 Национализм в Латинской Америке: идеологические и политические течения. М., 1986; Я.Г.Ш е м я к и н. Европа и Латинская Америка: взаимодействие цивилизаций в контексте всемирной истории. М., 2001.
3 Подробнее см.: В.П.С у д а р е в. Две Америки после окончания "холодной войны". М., 2004, с. 7-8.
4 Подробнее см.: Интеграция в Западном полушарии и Россия. М., 2004, с. 41-50.
5 EUROSTAT. Statistical Yearbook. Date 1958-2003. Brussels, 2004, p. 38-44.
6 В.С т и в е н с. Влияние Европы на Латинскую Америку. - Internationale Politik. Посольство ФРГ в Москве, 09.2001, c. 19.
7 D.N o l t e. Avances en el camino hacia una alianza estrategica? - Friedrich Ebert Stiftung en el Cono Sur, 2004, p.2-3.
8 El Pais. Madrid, 27.V.2005.
9 El Mercurio. Santiago de Chile, 23.XI.2001.
10 El sistema de Cumbres Iberoamericanas. Balance de una decada y estrategias de consolidacion. Madrid, 2002.
11 Ibid., p. 72.
12 El Pais, 12.XI.1996.
13 C e l e s t i n o d e l A r e n a l. De la Cumbre Iberoamericana de San Jose de Costa Rica (2004) a la Cumbre Iberoamericana de Salamanca (2005). Documento del Real Instituto Elcano, 27.01.2005.
14 UN. 2003 International Trade Statistics Yearbook. New York, 2004, vol. I, Table III 3.
15 O Globo. Sao Paulo, 01.09.2004.
16 UNISA. Latin American Report. Pretoria, 2002, N 1, p. 41-42.
17 Ibidem.
18 Banco de Mexico. Informe anual 2004. Mexico, 2005, p. 185.
19 Banco central de Chile. Indicadores de comercio exterior 2004. Santiago de Chile, 2005, p. 147.
20 По данным Центра мировой экономики. - www.cei.gov.ar
21 CEPAL. Panorama de la insercion internacional de America Latina, 2004-2005. Santiago de Chile, 2005, p. 188, 194.
22 La Prensa. Buenos Aires, 5.VI.2004.