Б.И.Коваль
Смыслообраз России в представлении россиян и латиноамериканцев
(гипотеза трехмерного анализа)

Исследование проведено при финансовой поддержке РГНФ в рамках проекта № 06-03-02089а «Роль социальных факторов в восприятии облика страны зарубежным общественным мнением (сравнительный анализ России и ведущих латиноамериканских стран)».

«Я не научился любить свою родину с закрытыми
глазами, с преклоненной головой, с запертыми
устами. Я нахожу, что человек может быть полезен
своей стране, если ясно видит ее…»
П.Я.Чаадаев. Сочинения. М., 1089, с. 149-150

До какого предела мы должны любить Россию?.. до
истязания, до истязания самой души своей. Мы
должны любить ее до «наоборот нашему мнению»…
В.В.Розанов. Апокалипсис нашего времени. М., 2000, с. 383

Исходная позиция

В эпиграф я вынес два принципиально противоположных суждения двух выдающихся мыслителей России. Кто из них прав? И что есть истинный патриотизм? Каждый сам избирает свой ориентир. Вся сложность состоит в определении исходного направления: «За худовым пойдешь – на беду набредешь». Как же поступить, чтобы не ошибиться? Ведь от этого зависит личная гражданская позиция, а также образное восприятие мира и собственного отечества.

В последние годы обеспокоенность по этому поводу вновь приобрела общественное значение. Более того, глобализация придала новый смысл патриотизму, или, как теперь принято говорить, «национальной самоидентификации» и утверждению благородного внешнего имиджа государства.

Научная и пропагандистская литература по проблемам имиджа России множится с каждым днем. В рамках широкого потока публикаций довольно четко выделились три направления: 1) историко-политологическое, 2) социо-психологическое и 3) культурологическое. Каждое со своей методикой и сферой интересов. Авторы наперебой предлагают разные концептуальные модели. И это хорошо: больше разномыслия – глубже и богаче раскрывается общая суть дела. «Общее» не в смысле жесткого согласования позиций и выработки какого-то единого мнения, но в плане свободного развития научной мысли.

К сожалению, отечественная имиджелогия в значительной мере оказалась в тисках практических и даже сиюминутных потребностей политического и корпоративного имиджмейкинга (англ. image-making). Этот порок свойственен и зарубежным исследованиям. Даже не порок, а естественный признак всякого «служебного» подхода к любой теме.

В итоге «массовый человек» вынужден довольствоваться теми гламурными эрзацами, которые ловко подсовывают ему наемные коммивояжеры-визажисты. К этой категории контрафактных товаров относится и «черный пиар», и компромат, и всякая беспардонная ложь вообще, впрочем, как и лесть. Будь то фиктивная героизация субъекта или его опорочивание искусственный имидж всегда входит в явное противоречие с оригиналом (первообразом), причем делается это с определенным умыслом и не бескорыстно.

Естественный образ (сущность), с одной стороны, и имидж (восприятие объекта сторонними реципиентами), с другой, это далеко не тождественные понятия, хотя они именуются одним и тем же термином: имидж (англ. image), имаж (фр. image), имахен (исп. imagen) или в русском варианте – образ, вид, лик, наружность. Путаница с разными смыслами термина «имидж» (или «образ») привела к серьезным методологическим ошибкам в науке по имиджелогии,но зато позволила недобросовестным дизайнерам успешно манипулировать с общественным сознанием. Чтобы разобраться с этим казусом, обратимся к истории формирования образного мировосприятия как особой формы психики и мышления.

Минуем эпоху первобытного строя, хотя именно тогда люди впервые стали чувствовать и воспринимать мир образами (идолатрия), что позволило им выделиться из животного мира и стать Homo sapiens.

На высшей стадии язычества и многобожия в культуре Запада проблема образного мышления впервые получила научное обоснование в трудах Платона и особенно Аристотеля. У Платона главное значение получила концепция божественной «идеи» целого класса однородных объектов (столов, людей, собак, птиц) с их качественным (содержательным) отличием по функции, форме, движению, силе ума и т.д. от всех иных объектов другого класса (деревьев, рыб, стихий).

Аристотель отказался от приоритета абстрактной «идеи» (образа) и основное внимание обратил на сущность каждого объекта взятого самого по себе. В итоге своих изысканий любимый ученик Платона разработал цельную концепцию так называемого эйдоса. Под этим термином философ подразумевал образ конкретного предмета, человека, животного или явления, взятого в единстве и связи их внутренней сущности с внешним видом, наружностью. Проще говоря, сущность и форма представлялись единым и по преимуществу гармоничным целым. В противном случае йэдос оказывался ущербным или искаженным.

Как писал мудрый Зенон Китийский (ок. 300-364 до н.э.) «предмет мышления есть мысленный призрак, это не существо и не свойство, но как бы существо и как бы свойство; так, образ лошади может видеться, даже когда лошади нет»(1). Воображение и память позволяют создавать устойчивые образы не только действительных, но и самых фантастических субстанций. Тем не менее все значения эйдоса в отличие от фантасмов мыслились с оттенком их обязательного зрительного восприятия (2).

В 20-х годах прошлого века в СССР сложилось особое течение в социальной психологии – так называемая эйдетика (или эйдетизм) (3). К сожалению, оно было задавлено партийной «теорией познания»: все мышление дозволялось лишь в жестких пределах марксистсколенинской догматики. Сторонников эйдетики обвинили в идеализме и «низкопоклонстве перед буржуазной псевдонаукой».

В 30-х годах известный российский исследователь греческой культуры, писатель и философ Я.Г.Голосовкер попытался было развить новое понимание эйдоса, предложив гениальную формулу «мыслеобраза» как субъективного восприятия формы и содержания объекта в их диалектической взаимосвязи. В итоге талантливый ученый, как и многие другие свободные умы, оказался на каторге. Особое раздражение официальных философов и партийных бонз вызвало суждение Голосовкера о том, что вовсе не «отвлеченному разуму», а свободному воображению присуще уникальное свойство «создавать – рождать смыслообразы, ибо воображение обладает разумом. Этот разум и есть высший разум, который в моем труде наименован «имагинативным разумом»… Он работает «интуитивно», т.е. познает непосредственно, спонтанно, самопроизвольно» (4).

Проще говоря, рацио производит мысль, но образ рождается в процессе чувственного воображения. Их соединение и образует эйдос (смыслообраз). Теперь говорят «имидж». К сожалению, это понятие ныне все чаще употребляется в том смысле, что внешняя форма якобы адекватно отражает внутреннюю сущность и даже может (сущность) изменить к лучшему. Идеология «гламура» вообще исходит из идеи, что наружность и есть само содержание. Подмена содержания формой стала своего рода самой распространенной тенденцией в современной культуре, в том числе и политической культуре. В итоге нравственные критерии заменяются примитивной вкусовщиной, никчемные персоны превращаются в героев дня, радостно валяющихся в пошлости и грязи. Публика в отуплении созерцает происходящее, не видя в нем никакого смысла. Плохо, когда содержание игнорирует форму, но еще хуже, когда она  маскирует или приукрашивает существо дела. Такой имидж, пользуясь термином В.Даля, можно назвать «накладной рожей».

Итак: сущность объекта (oysia) и его образ (imago) это принципиально разные критерии и качества, которые только совместно образуют целостный эйдос. С этих методологических позиций, расширяющих пространство интерпретаций, я теперь и собираюсь подойти к раскрытию ряда аспектов заявленной темы.

В чем преимущество трехмерного структурного анализа?
В нашей предыдущей статье мы обратили внимание на то, что «облик страны несет в себе огромный заряд человеческой энергии, опыта и мысли нации, ее воли и устремления к некоему идеалу. Эти качества прямо или косвенно воздействуют на всех, кто воспринимает этот импульс» (5). Какие же сигналы исходят из России? На основании чего формируется ее внешний имидж? Насколько он соответствует оригиналу?

Чтобы ответить на эти вопросы, необходимо существенно обновить методику анализа. Я предлагаю выработать трехмерную систему сопоставления автономных параметров эйдоса России с целью определения их соответствия друг другу: 1) первообраз (эйдос) России как общества и государства, взятый в объективных социально-экономических, политических и духовных показателях ее наличного состояния. Так сказать, «факт» как он есть («ноумен», т.е. подлинность); 2) образ России, точнее ее «физиономия» (имидж) в представлении самих россиян. Так сказать, самоидентификация; 3) и, наконец, имидж России как он складывается в сознании и восприятии других народов и государств.

Между перечисленными измерениями – ноумен, феномен и имидж – существует  определенная связь или корреляция (соотносительность). Иногда это может быть большее или меньшее соответствие, иногда значительный разрыв. Внешний имидж вообще не отличается стабильностью, а, напротив, постоянно находится в пульсирующем колебательном режиме. Это объясняется как «тонкостью» самой психо-ментальной субстанции, так и влиянием различных ситуационных факторов. При этом никогда не следует забывать, что любой имидж есть лишь субъективное впечатление о том или ином объекте, но не он (объект) сам по себе как «вещь в себе» (термин И.Канта).

Ноумен России (в терминах Аристотеля «чтойность», т.е. реальность и уникальность) не зависит от впечатления ни россиян, ни иностранцев, хотя и те и другие чувственно и психически воспринимают и реагируют на него. На втором этапе это восприятие преобразуется в мыслительный (внечувственный) имидж, т.е. устойчивое мнение, образ, клише, бренд (в терминах Зенона «мысленный призрак»). Он претендует на подобие оригинала, но часто является лишь кажущейся подлинностью. Однако это вполне реальная и действенная «кажимость»: без нее вообще ничего нельзя понять в современной жизни. Без образного мировосприятия и миропонимания все так и останется гигантской «вещью» в себе», - никак и никем не осознанной, абсолютно «лишней» и бесполезной. Вот почему столь важно уметь овладевать тайной той нарастающей «войны имиджей», которая ныне происходит в международном масштабе.

Спокойный и неангажированный (политически или экономически) трехмерный структурный анализ позволяет выработать систему взвешенного и рационально-этического объяснения действительного, а не придуманного, состояния вещей. Строго говоря, даже «трехмерность» это слишком грубое измерение, поскольку если образ (эйдос) России един, то мнений о нем множество. Все точки зрения нельзя механически объединить вместе, поэтому вернее говорить о плюрализме имиджей России – и внутри страны и за ее рубежами.

Так, скажем, точка зрения официальных властей в самой России отличается от взглядов различных групп граждан. А идеологи администрации президента (С.Ю.Сурков) строят свою салонную концепцию «суверенной демократии» на сваях национальной исконно русской, т.е. византийской, государственности и стремлении «верхов» к политической целостности и персонификации политических институтов, апологетике «курса президента Путина».

Простые люди думают иначе. Одни из них стоят на ура-патриотических позициях, другие придерживаются рассудительной гражданской линии с элементами здоровой критики, третьи настроены крайне отрицательно и хотели бы видеть «другую Россию» (не путинскую). В итоге, образ страны как бы распадается на целый веер различных мнений, что не может не отражаться на восприятии России иностранцами.

Хотим ли мы того или не хотим, наши «домашние» разномыслия неизбежно перетекают в мир. По сути дела внешний имидж России есть лишь тот «световой зайчик», в котором отражается энергия самого источника. Каков источник, таков и «зайчик». Спрашивается, так на каком же основании мы ожидаем, что другие народы будут думать о нас лучше, чем мы сами о себе думаем? Не наивно ли такое юношеское желание? И не смахивает ли оно на глупый нарциссизм?. Нарциссизм? Именно что смахивает. Так и выливается этот странный и достаточно мутный поток российской самопрезентации в общую мировую ноосферу, создавая немалые затруднения для понимания, что к чему и по какой причине.

Я использовал термин «ноосфера», разработанный В.С.Соловьевым и Тейяром де Шарденом, в том смысле, что именно отношения, мнения, впечатления, психические и другие «духовные», а не материальные силы, «мысленные призраки» формируют общее поле образного мышления вообще и восприятие людей, обществ и стран, в частности. Иными словами, имиджи живут только в пределах первого (низшего) пояса или Эона ноосферы. Высшие этажи «заняты» другими смыслообразами, так называемыми трансцендеталиями - – Бог, ангелы, духи, абстрактные понятия любви, красоты, блага, гармонии и др. Впрочем, когда умственные интересы ослаблены, достаточно гламурной пустоты. Сует много, да смыслу в них мало.

Существует некий общий закон распространения идейно-мыслительных и психологических энергий ноосферы. Никто и ничто не в состоянии поставить преграду на пути их свободного обмена. Как только человек сформулировал или запечатлел в материальной форме (картина, музыка) некую идею, некий смыслообраз, так сразу же потерял над ними свою власть: они вылетели в пространство ноосферы, где каждый может при известных усилиях «поймать» их в свои психо-ментальные сети. Юридические законы об охране интеллектуальной собственности способны лишь как-то организовать неосферный хаос, но подчинить его своей воле они не могут. Да, и «авторы» идей и смыслов отнюдь не хотят, чтобы их «открытия» оставались никому не известными. Отсюда следует, что Россия или любая другая страна, выпустив в мир свой имиджентный импульс, уже не в состоянии контролировать его «свободное парение» в ноосфере.

Краткая характеристика трех измерений образа

Теперь я попытаюсь конкретизировать композицию каждого из трех измерений образа России, на основе которых формируется весь набор ее внешних имиджей. Каждый реципиент, будь то индивидуум, группа людей, партия, государственная власть и т.д., вырабатывает свое впечатление о России, выхватывая различные стороны ее реального бытия. Поэтому прежде всего важно определиться с критериями наличного существования страны, т.е. с самим первообразом-оригиналом.

Первый показатель – Россия как она есть. Объективное положение России, т.е. состояние ее экономики и политики, уровень и качество жизни народа, место в современном мире, определяется целым набором показателей – статистических, демографических, социальных, правовых, этических и т.д. Перечислить все их, а тем более дать оценку, мне не под силу. Задачу свою я вижу в другом, а именно – составить некую обобщенную матрицу ряда основных критериев, почерпнутых из официальных источников. При этом, и это особенно важно, круг этих показателей в данном случае ограничен рамками интереса к России со стороны латиноамериканского общества. Это интерес концентрируется вокруг нескольких тем.

Второй показатель – мнения россиян о своей жизни. Композиция этих субъективных настроений отличается исключительным богатством и столь же исключительной динамичностью. Взгляды меняются с каждым поворотом событий. У разных социальных групп они иногда являются прямо противоположенными. Одним словом, аллилуйный патриотизм (бывшие славянофилы безграничного самоуслаждения) сталкивается с драматическим восприятием чувства судьбы Родины (бывшие западники). Не видеть этой разницы значит ничего не понять в сложной композиции имиджа России в глазах самих россиян. Тем не менее приходится признать, что в наше время под влиянием новых веяний эпохи народное самосознание помрачилось, впало в соблазн гламура, а истинное образное мировосприятие ослабло или интернетизировалось. Впрочем, это одно и то же.

Третий показатель – восприятие России латиноамериканским сообществом. Эта проблема, собственно говоря, и подлежит конкретному анализу, поскольку два первых показателя для российских граждан более или менее очевидны и не требуют специального рассмотрения. На этот счет существует обширная социологическая и политическая литература.

Общая структура наиболее важных проблем образа России в глазах латиноамериканцев выглядит следующим образом.

Первый блок – политическая ситуация:
Оценка президента В.В.Путина, состояние демократии, гражданское общество, характер политического режима, права личности, проблема коррупции чиновничества, бизнес и власть, свобода СМИ, права гражданских общественных организаций, экстремистские движения, отношение к иностранцам.

Второй блок – социальные проблемы:
Социальное расслоение, уровень справедливости, социальная политика государства, уровень и качество жизни народа, трудовое законодательство, контроль над иммиграцией, проблема занятости и безработицы, судьба молодежи, наркомания и преступность.

Третий блок – внешнеполитический:
Отношение России и США, сотрудничество с Латинской Америкой, Россия и Западная Европа, Россия, Китай и Япония, торговля оружием, борьба с  международным терроризмом.

Четвертый блок – экономический:
Развитие бизнеса в России, инвестиционный климат, динамика внешней торговли, экономические реформы, степени риска, «дело Ходорковского», бизнес в политике.

Пятый блок – духовный:
Православие как религия и идеология, сотрудничество РПЦ с государством, проблемы экуменизма, развитие науки, реформа образования, искусство и культура, этические аспекты жизни.

Я перечислил лишь несколько основных тем, которые наиболее часто, хотя очень легло и поверхностно, освещаются в латиноамериканской прессе. Естественно, все аспекты рассмотреть не представляется возможным, поэтому ограничусь лишь отдельными типическими стереотипами.

Попробуем сравнить мнения россиян и латиноамериканцев по трем важным показателям внутренней жизни России:
1) общая оценка режима и президента В.В.Путина;
2) состояние демократии;
3) проблема бедности и богатства.
Выбор этих тем объясняется их чрезвычайной значимостью и остротой. Многие другие проблемы носят сопутствующий характер, а некоторые, например, религия, культура, идеология, семейная жизнь и проч., требуют специального рассмотрения.

Можно было бы набрать ворох «нужных» цитат из газет для подтверждения своей мысли, но я не собираюсь их коллекционировать. Гораздо важнее выделить самые значимые идеи и стереотипы мышления.

Образ президента В.В.Путина и власти

В центре образного восприятия России - внутри страны и за ее рубежами – всегда стояла фигура «главного правителя» - царя, вождя, генерального секретаря партии, президента. Эта византийская традиция не погибла, но, напротив, приобрела второе дыхание. Торжественные инаугурации президентов и губернаторов превратились в своеобразные коронации новых «помазанников Божиих».

После 2000 года национальным кумиром стал В.В.Путин. В России его образ оценивается в пределах максимального разнообразия – от восторженных панегириков и восхвалений до обвинений в авторитаризме и реставрации старых советских порядков. По сути дела общественное мнение расколото, но с явным преобладанием положительного мнения о личности Путина и его курсе. Два крыла партийного патриотизма – «единоросы» и «сэры» - открыто соревнуются в обожании Путина. Молодежное движение «Наши» буквально зашлось в экстатическом одушевлении от преклонения перед президентом. Судя по всему, ему такой восторг приятен.

Когда юные «радетели отечества» поют осанну своему главному вожатому, это можно оправдать наивной экзальтацией. Когда же серьезные ученые мужи безудержно славословят Путина, то такое усердие отдает душком корыстного подхалимажа. Так, например, член-корреспондент РАН, новый директор нового Института социологии РАН (бывший первый зам. директора Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС) М.К.Горшков пишет: «…половина населения России политически индифферентна… Путин являет собой тот тип лидера, который удивительно тонко работает с общественным мнением… президент должен прежде всего ориентироваться на состояние умов в собственном обществе. Ориентация здесь филигранная… Отсюда явление Путина…он говорит на одном языке с обществом» (6), т.е. с лучшей половиной нации.

Прелестный панегирик. Пред глазами невольно встает величественное полотно Александра Иванова, а сам панегирик смахивает на Иоанна Предтечу. Роль голубя исполняет высокий рейтинг вождя, чем постоянно восторгаются верноподданные политологи и мастеровые имиджмейкинга. Одуряющая атмосфера ратифицированного квази-патриотизма, проповедующего полную любовь между президентом и народом, от свободомыслия, приучает всех к низкопоклонству до «наоборот нашему мнению» (см. второй эпиграф).

В Латинской Америке, как и других районах мира, подобных захваливаний российского президента обнаружить не удалось. Его образ выглядит вполне ординарным. Более того, превалирует критическая оценка. В латиноамериканской прессе постоянно звучит тревожная и осуждающая нота, особенно по поводу нарушения прав личности и «ущемления демократии». Такое отношение не оригинально и следует мировой тенденции. Нередко публикуются желчные и резкие материалы, авторы которых приписывают Путину черты диктатора, лицемера, человека зависимого от силовых структур и крупного бизнеса. Такие оценки слышатся и в самой России (7). Разница в том, что у нас подобные «несогласия» с официальным курсом оттеснены на задворки прессы и телевидения, а в Латинской Америке они явно доминируют. Удивляться тут нечему. Ведь имидж Дж.Буша и пресловутой «американской демократии» в восприятии латиноамериканцев также далеки от какой бы то ни было идеализации. Скорее, наоборот, они воспринимаются большинством с явным осуждением и неприязнью. Что касается Российской Федерации, то над ее имиджем еще витает тень усопшего СССР.

Проблема демократии

В Латинской Америке со времен Войны за независимость проблемы демократического устройства жизни накрепко переплетены с идеей государственного суверенитета. Тот лидер, который боролся вместе с народом против испано-португальского колониального гнета, а затем против экспансии США и других государств, считался революционером и демократом вне зависимости от его отношения к гражданским правам населения. Такая традиция преобладала на протяжении всего ХIХ века, но в ХХ столетии отношение к демократии в самом широком ее смысле стало вровень с идеей независимости, а ныне явно приобрело доминирующее значение. Это объясняется горьким многолетним опытом народов, страдавших от грубого властвования всякого рода военных диктатур и деспотии так называемых «демократических цезарей», формально избираемых и переизбираемых задавленным и запутанным народом. Такова была практика мексиканского диктатора-феодала Порфирио Диаса, деспотии Ф.Дювалье на Гаити и прочих «легитимных» властителей, а также иезуитская политика реакционных военных режимов. Так или иначе вопросы демократии и прав человека приобрели чрезвычайное значение и занимают особое место в общем мировосприятии латиноамериканцев.

Соответственным образом строится и отношение к российской ситуации. Малейшее ущемление свободы слова и мнений, ужесточение цензуры, нарушение прав человека, рост коррупции и криминализации, неспособность государства обеспечить безопасность граждан воспринимаются в Латинской Америке болезненно и тревожно. По этой причине в прессе доминирует резкая антироссийская и более конкретно – «антипутинская» риторика. Россия многими оценивается как страна не достаточно демократическая и даже «полицейская».

Такая точка зрения присуща и ряду российских политических течений (КПРФ, «Другая Россия», «Несогласные», движение «Да» и т.п.).
Иными словами, существует некая синхронизация однородных мнений и впечатлений, некий параллелизм внутреннего и внешнего имиджей России. И не только России, но и всех других держав. Как общество думает о себе, так его воспринимает и мир. В наше время глобализации иной ситуации и быть не может.

Вопросы бедности и богатства

Проблема бедности в России и Латинской Америки является одной из наиболее болезненных и острых. В книге «Латинская Америка ХХ-го века. Социальная антропология бедности» мы весьма досконально осветили реальное положение вещей и здесь повторяться нет необходимости (8). Важно подчеркнуть одно: люди, на своей шкуре познавшие судьбу бедного и нищенского существования, испытывают чувство глубокого сопереживания с другими страдальцами, где бы те ни жили. Тот факт, что в России даже по официальным подсчетам более 1/3 населения живет за чертой бедности, самым прямым образом умаляет имидж России в глазах латиноамериканцев, снижает ее авторитет как государства. В самой Латинской Америке насчитывается до 226 млн. человек (44% всего населения), которые относятся к «бедным людям» (9). Но бедность понятие относительное. Россия выглядит намного беднее. В среднем на душу населения у нас приходится 2140 долл. дохода в год (данные на 2002 г.). В Мексике – 5910, Аргентине – 4060, Чили – 4020, Перу – 2050, Сальвадоре – 2080 долл. В США средний душевой доход превышает 35060 долл., т.е. по сравнению с Россией выше в 15 раз (10).

Статистические подсчеты разнятся между собой и потому данные Всемирного банка, которые я привел, следует рассматривать лишь как ориентировочные. Они позволяют увидеть реальное отставание России от ведущих стран Латинской Америки по общему уровню жизни граждан.

Внутренний масштаб наличной социальной дифференциации свидетельствует о принципиальном разрыве между «бедными» и «богатыми» группами. По свидетельству спикера Совета Федерации и лидера партии «Справедливая Россия» С.М.Миронова в России «позорный, самый большой в мире – 15-кратный – разрыв между 20% самых бедных и 20% самых богатых» (11). В развитых странах Латинской Америки (Чили, Мексика, Аргентина, на юге Бразилии) такой ужасной диспропорции уже нет. Ясно, что оценка «русской ситуации» в глазах общественного мнения может быть только отрицательной и тревожной. Впрочем, таковы же и мнения большинства россиян, хотя ура-патриоты закрывают глаза на действительность и увлеченно приукрашивают реалии, рисуя «дворцовый портрет» страны.

Имидж как защита самобытности

Во все времена внешний имидж страны всегда ею рассматривался как средство защиты национальной самобытности. В эпоху глобализации эта потребность превратилась в одну из главнейших. На мировой сцене развертывается настоящая битва имиджей, используются в качестве психо-политической артиллерии и информационных «отравляющих газов».

Сопоставление различных национальных стереотипов образного мышления обнаруживает удивительное совпадение в стремлении самовосхваления. Каждый хочет приподнять роль своей страны, своего народа, своей культуры, придать им элемент некой исключительности. Не важно даже, каков будет знак – плюс или минус. Главное – не быть похожим на других. В этом проявляется этнический эгоизм самопочитания. Вот почему имиджи государств используются не только и, может быть, не столько для адекватной оценки себя и партнеров, сколько в целях политического геополитического лавирования, формирования внутренней прочности нации и государства, воспитания чувства патриотизма, привязанного к существующему режиму.

Наши внешние союзники (или враги) этой цели не преследуют. Их интересуют свои проблемы, свои имиджи. Это относится, разумеется, и к странам Латинской Америки. Они смотрят на Россию издалека, как и мы на них. Посему частенько все питаются чужими мнениями, да собственными фантасмами. Иногда в латиноамериканской прессе встречаются самые хлесткие и резкие сентенции по адресу России. И «массовый человек» наивно воспринимает журналистские придумки за реальное положение вещей. Когда же при этом ссылаются на мнения самих россиян (особенно оппозиционных власти), то имидж приобретает устойчивый характер. Так, например, многие в Латинской Америке полагают, и не без оснований, что «в России возникла странная смесь прежнего советского режима и капиталистической революции, погрузившая страну в состояние сверхъестественного перманентного и изнуряющего стресса» (“El Universal”, Мексика, 15.Ш.2004). «Владимир Путин – царь ХХI века» (“El Mercurio”, Чили, 19.Х.2004). «В России нет никакой демократии, чтобы ее разрушать… большинство демократических институтов заменены на организации подконтрольные Кремлю… демонстрации оппозиции запрещены; губернаторы не избираются, а назначаются; независимые газеты и телеканалы закрыты» (“O Globo”, Бразилия, 14.VI.2007). «Центр Москвы напоминает европейский город, но за его пределами преобладает бедность». (“Analitica”, Венесуэла, 21.III.2004).

Такого рода суждения появляются на страницах латиноамериканской прессы ежедневно. В наших газетах тоже. Однако серьезных аналитических материалов мало. Образ России за рубежом в целом остается расплывчатым, разорванным и туманным. Отчасти это объясняется недостаточной пропагандистской активностью наших посольств и других учреждений, перегруженностью отечественных газет и теленовостей негативной информацией, а главное «домашними распрями» по самым актуальным вопросам жизни.

Немалое влияние оказывают публикации в американских и европейских СМИ. Многие из них наполнены антироссийским компроматом. Комплиментов по адресу России также не мало, но они, как правило, носят официально-ритуальный характер и не определяют общественного мнения.

Проведение трехмерного анализа образа России по любому параметру позволяет сделать, как минимум, четыре заключения:

1. Налицо прямая зависимость внешнего имиджа не только от реального состояния общества, но и от той самооценки, которое оно дает самому себе. Имеются в виду как позитивные, так и негативные суждения.

2. Официальная точка зрения властей воспринимается иностранными реципиентами с большим трудом, чем мнения простых граждан России. Апологетика режима и спекуляции по поводу так. наз. «суверенной демократии» вызывают лишь раздражение и более того: способствуют утверждению представления о России как стране предрасположенной к возрождению культа новой личности.

3. В латиноамериканской прессе превалирует весьма  сдержанное и даже критическое отношение к президенту Путину и проводимой им политике. Вместе с тем в массовом сознании устойчивый характер носит уважение и симпатия к народу России, ее культуре и истории. Особое признание проявляется по отношению к литературе, музыкальной культуре, балету, спорту, достижениям в космонавтике.

4. Постепенно моральный уровень имиджа России улучшается, хотя сохраняются и резкие критические мнения особенно по вопросам демократии и социального неравенства. Одним словом, процесс информационно-имиджентного противостояния и соревнования продолжается, причем с нарастающей силой.

5. Назрела острая необходимость радикального обновления методологии научной имиджелогии, философского осмысления образного мировосприятия в целом, развития современной теории имиджа в контексте мировых процессов информатизации и глобализации.

6. Общий смыслообраз современной России в глазах россиян, латиноамериканцев и других народов мира заключает в себе диалектическую одновременность разных качеств: он и плох и хорош, печален и радостен, осуждается и воспевается, праведен и грешен, привлекателен и отталкивающ, мертв (СССР) и жив (РФ), связан с прошлым и устремлен в будущее. В этом проявляются черты универсального закона образного мировосприятия. Оформить образ в нечто законченное и однозначное невозможно, ибо означало бы смерть всякого живого образа и его замену символом.

Постараемся же все вместе, дабы негативные черты естественного образа России умалялись, а позитивные росли и множились. В этом, собственно говоря, и заключается миссия каждого гражданина – патриота, который «может быть полезен своей стране, если ясно видит ее…» (см. первый эпиграф). Это уже не гипотеза, а неотвратимый императив эпохи.

ПРИМЕЧАНИЯ:

1. Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М., 1979, с. 287.
2. См. подробнее: Лосев А.Ф. Из ранних произведений. М., 1990, с. 6, 18 и др.
3. Выготский Л.С. Эйдетика. В сб. «Основные течения современной психологии». М.-Л., 1930.
4.  См. Голосовкер Я.Э. Имагинативная эстетика (как опыт имигинативной гносеологии). – «Символ». Журнал христианской культуры при Славянской библиотеке в Париже. Париж, сентябрь 1993, выпуск 29, с. 73-92.
5. Коваль Б.И., Дьякова Л.В. Латинская Америка вновь с удивлением смотрит на Россию. – «Латинская Америка», 2006, № 12, с. 2-14.
6. “VIP premier”. Международный журнал о лидерах и для лидеров. № 3-4, 2007, с. 28.
7. См. подробнее: Шестопал Е.Б. Образы власти в постсоветской России. М., 2004; ее же: Новые тенденции восприятия власти в России.// «Полис». № 3 (86), 2005.
8. См. подробнее: Латинская Америка ХХ-го века. Социальная антропология бедности. Отв. ред. Б.И.Коваль. М., 2006.
9. Данные о среднедушевом размере годового валового национального дохода заимствованы из издания: Доклад о мировом развитии, 2004. Как повысить эффективность услуг для бедного населения. Издано для Всемирного банка. М., 2004, с. 325-327.
10.  Там же.
11. См. «Независимая газета», 28 июня 2007 года.